Сметая запреты: очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков

Девочки не могли поведать матери о своей первой влюбленности, получить ее совета, задать интересующие вопросы только потому, что это считалось неприличным и предосудительным. Матери-дворянки сознательно избегали подобных тем. Показательна история Оли Олоховой. Она тяжело переживала первую влюбленность. Ей нездоровилось, в томлении дни напролет она проводила в своей комнате. Заподозрив неладное, мать завела с дочерью откровенный разговор. После того как Оля с трепетом рассказала матери о своих чувствах, та ее безмолвно «поцеловала… перекрестила и ушла»[1112].

Девочки могли долгое время не догадываться о характере сексуальных отношений, особенностях деторождения. Сакраментальные знания могли обрушиться на юные создания совершенно внезапно: после прочтения художественной книги, пролистывания страниц в учебниках по физиологии и акушерству, после случайно услышанного разговора на улице или дома. Любопытное описание полового просвещения было представлено в воспоминаниях знаменитой русской писательницы начала XX века Анастасии Вербицкой. По признаниям Вербицкой, впервые она узнала об интимных подробностях полового развития в первом классе гимназии. Ее одноклассницы втайне от родителей и учителей принесли медицинскую брошюру с откровенными анатомическими и физиологическими картинками, которую практически весь класс с упоением читал и рассматривал. Несмотря на давность описанных событий, писательница смогла передать чувства, которые она испытала, будучи юной девочкой: «Какое отчаяние овладело нами! Автор грозил разрушенным здоровьем, нервными болезнями, помешательством. Души всколыхнулись от темных предчувствий, от ужасной судьбы, ожидающей нас! Мы рыдали над нашей разбитой жизнью»[1113]. Ее искренне удивляло и возмущало то, что все без исключения матери, классные дамы, ежечасно обучавшие своих дочерей и учениц правильным манерам, грации, – никто не удосужился рассказать о самом главном – сути женского существа, характере интимных отношений, женской фертильности и предстоящем материнстве. «Почему так небрежно обошли важнейшие моменты в нашей жизни? Мы начали понимать нашу заброшенность, но от этого не было легче», – размышляла юная Настя Вербицкая[1114]. Для многих дворянок литература медицинского характера оставалась единственным источником полового просвещения. В. П. Багриновская, О. Олохова признавались, что подробно изучали работы В. Н. Жука, посвященные женской физиологии и материнству[1115]. Их удивляли подруги, которые, находясь в положении, могли ничего не знать о предстоящих испытаниях.

Мемуаристка М. Г. Морозова в своих воспоминаниях, посвященных институтской жизни 1910‐х годов, уделила особое внимание событию, благодаря которому она впервые осознала характер интимных отношений между мужчиной и женщиной, назвав его «просвещение». Она сообщала: «Вблизи меня в проходе столпилась небольшая группка моих одноклассниц. Между ними идет какой-то таинственный тихий разговор: „После свадьбы? Муж и жена? Что делают? Как это? Рождаются дети?“… Аня помолчала, как бы испытывая какое-то затруднение. Потом сложила пальцы левой руки в неплотный кулачок и, убрав все пальцы правой руки, кроме среднего, быстро сунула выставленный палец в кулачок левой. „Понимаешь?“ Я поняла… Я спросила Олю: „Аня говорит… Как ты думаешь, это правда?“ „Правда, Васенька, – ответила Оля. – Моя мама акушерка. У нее есть такая книга… Я прочла…“»[1116]. В данном свидетельстве книга по акушерству вновь предстает авторитетным источником девичьего сексуального просвещения.