Сметая запреты: очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков

Социальные катаклизмы, возникавшее вслед за ними аномичное состояние общества приводили к ослаблению социальных норм. Если в конце века считалось предосудительным появление молодой дворянки в компании мужчины в городском парке, то спустя десятилетие общество относилось к этому вполне сдержанно. Совместное участие молодежи в антиправительственных подпольных движениях сближало их на идеологической почве, делая традиционные нормы гендерного поведения рудиментом. Первыми, кто преодолевал патриархальные догмы, диктовавшие чопорные правила взаимоотношений между мужчинами и женщинами, были «новые женщины эпохи» (феминистки, нигилистки, либеральные писательницы). Многие из них признавались в существовании добрачных связей. Участница антиправительственных организаций, в том числе такой, как подпольное общество «Красный Крест», указывала на возмущение соседей ее поведением. «Моя жизнь у строгих немок была, конечно, нарушением всех этих правил о порядочности. Ко мне, незамужней, ежедневно приходил молодой… мужчина», – писала она в своих мемуарах[1126].

Изменения социокультурных условий, культивирование полового вопроса на различных уровнях неминуемо приводили к пробуждению живого интереса юных дворянок к сексуальной сфере отношений. Декаданс как литературное направление открыл для российского читателя еще недавно табуированную тему половых отношений. Все чаще девушек привлекали не восторженные романы и грезы о платонической любви, а произведения, авторы которых затрагивали вопросы эротики и телесности (А. Куприн «Яма», М. Арцыбашев «Санин», Л. Андреев «В тумане», А. Вербицкая «Ключи счастья» и др.). Вводимые официальные или инициированные родителями запреты на чтение той или иной литературы производили обратный эффект, способствуя росту живого интереса у юных читательниц. Семнадцатилетняя Оля Еремина в письме к подруге размышляла: «Что же это за писатель, которого нельзя читать молодежи!»[1127] Царившие в обществе радикальные настроения, жажда нестандартного в поведении приводили к сексуальной сублимации. Р. Стайтс полагал, что неспособность творческой интеллигенции найти самовыражение в реальной жизни обращала ее представителей к вопросам глубоко интимным: «К ужасу большинства интеллигенции литература отвернулась от общества, обратившись к таким глубоко личным темам, как гомосексуализм, садизм, инцест, извращения, не уделяя внимания тому, что происходило в общественной жизни…»[1128]

И. А. Бунин в рассказе «Легкое дыхание», вышедшем в 1916 году, представил нетипичный для литературы образ девочки-подростка. Поведение главной героини, гимназистки Ольги Мещерской, несмотря на дворянское происхождение, противоречило нормам высокой морали. Следует отметить, что повесть основана на реальных событиях, в связи с чем главная героиня не собирательный образ, а прототип настоящей девушки. Оля Мещерская была прекрасно осведомлена о сути интимных отношений. Пятнадцатилетняя героиня бессознательно искала близкого общения с мужчинами. Она позволила себе остаться наедине с уже немолодым другом отца. Оля принимала ухаживания мужчины, его знаки внимания были настолько откровенны, что вскоре переросли в интимную близость. «Нынче я стала женщиной!» – писала в дневнике героиня рассказа. Несмотря на отвращение к ухажеру, интерес к сексуальным отношениям оказался настолько велик, что девушка решилась пересечь запретную грань. Первый половой акт в своей жизни О. Мещерская описала коротко, без особых сантиментов: «За чаем мы сидели на стеклянной веранде, я почувствовала себя как будто нездоровой и прилегла на тахту, а он курил, потом пересел ко мне, стал опять говорить какие-то любезности, потом рассматривать и целовать мою руку. Я закрыла лицо шелковым платком, и он несколько раз поцеловал меня в губы через платок… Я не понимаю, как это могло случиться, я сошла с ума. Я никогда не думала, что я такая!..»[1129]