Сметая запреты: очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков

Сокращение числа деторождений. Концепт «свободного материнства»

Регулирование рождаемости – важнейшее понятие, характеризующее репродуктивное (прокреативное) поведение, то есть систему действий, межличностных отношений и эмоционально-психических состояний, связанных с рождением детей или отказом от них, как в браке, так и вне брака. Противоречивые результаты современной демографической политики, трансформация института семьи и родительства заставляют пристальнее вглядываться в историческое прошлое, выявляя наиболее типичные для России тренды, находя в прошлом истоки современных проблем, намечая пути их решения.

Данная глава нацелена на изучение тенденций в репродуктивном поведении российских женщин в XIX – начале XX века, связанных с изменением государственных и социальных институтов, буржуазным развитием, процессами урбанизации и рационализации сознания, распространением профессиональной медицины. В фокусе внимания – новые стратегии в репродуктивном поведении, распространение способов контроля над рождаемостью и легитимация практик абортов в обществе.

Ключевыми для изучения трансформации репродуктивного поведения явились теория социального конструирования реальности (П. Бергер, Т. Лукман)[1301], рассматривающая сексуальные отношения и репродуктивное поведение в качестве «пластичного» опыта, зависящего прежде всего от социальных условий, а также теория рационализации, введенная в широкий научный оборот М. Вебером. Рассуждая о типах целерационального поведения, М. Вебер отмечал возникновение в определенные исторические периоды тенденций целерационального отношения к репродуктивному поведению и появление рационализации сексуальности[1302]. Российские социологи (С. И. Голод, А. Г. Вишневский) рационализацию сексуального поведения связывают с его отделением от репродуктивных способностей, с процессом «автономизации матримониального, сексуального и прокреативного поведения»[1303]. Они называют данное явление «революцией репродуктивного поведения», оказавшей существенное влияние на формирование новых гендерных ценностей и отношений в обществе[1304].

Репродуктивные установки во всех странах и культурах очень инертны. Воспроизводство потомства и женская сексуальность в контексте патриархального общества, в котором доминируют традиционные взгляды на женские и мужские социальные роли, рассматривались в неразрывной связи. Материнство, а значит, беременность, деторождение и уход за ребенком, были исключительным содержанием женской повседневности вплоть до середины XIX века. С изменениями социальных структур общества, с его буржуазным развитием, урбанизацией, разрушавшими традиционный патриархальный уклад, с развитием идей женской эмансипации, вслед за изменением социальных ролей женщины стало трансформироваться репродуктивное поведение.

На протяжении XIX века, в особенности со второй половины, в России наблюдались тенденции повышения брачного возраста, уменьшения размеров семьи, появления средств и способов контроля рождаемости, отказа от рождения детей в случае неблагоприятного финансового положения супругов.

Рационализация деторождения, контроль над рождаемостью были тесно связаны с развитием медицинских институтов и медикализацией беременности и родов. Из естественного, исключительно биологического акта деторождение становилось важной медицинской категорией, благодаря чему женщина получила возможность контролировать количество беременностей и родов в своей жизни с помощью средств искусственной контрацепции и медицинского абортирования (по особым показаниям).

Повышение брачного возраста и сокращение числа деторождений в семьях горожан

Итак, одной из важнейших тенденций брачного, репродуктивного и сексуального поведения горожанок в последней четверти XIX века явилось повышение возраста первого деторождения. Если в Средние века митрополит Фотий позволял венчать «девичок» не младше 14 лет, то в XVIII веке закон разрешил девицам выходить замуж с 16 лет[1305]. Иными словами, в России – как и везде – поначалу существовала традиция ранних браков. Но в Западной Европе с XVI века, за исключением России, Болгарии, Сербии, на смену традиционному стал приходить европейский тип брачности (для которого характерно позднее вступление в брак, высокая доля лиц, никогда не женившихся и не выходивших замуж, малодетность и бездетность). По мнению английского демографа Джона Хаджнала, новый тип брачности был связан с буржуазным развитием общества и утверждением протестантской этики. Горожане, представители зарождавшейся буржуазной прослойки оттягивали время вступления в брак, тем самым увеличивался период с момента наступления зрелости до заключения брака. Основное объяснение этому он видел в простом факте, что в возрасте от 20 до 30 лет можно было посвятить себя максимально усердной работе и прирастить собственный капитал.