Смятение

думаю, ты видел ФАУ-1, пролетавшие над вашей школой. Как инспектор противовоздушной защиты, я должна следить, чтобы люди шли в убежища после сигнала тревоги, пересчитывать их и, если людей не хватает, спрашивать пришедших, кого, по их мнению, нет. Если о ком-то известно, то я должна идти к ним в дом или на квартиру и приводить их. Пожилые уходят в убежища куда чаще, чем молодые. Можно было бы подумать, что все как раз наоборот, правда? Инспекторский пост находится в подвальной комнате на Абби-роуд (улицы, по какой идет автобус). Там всегда стоит жуткая жара, потому что из-за затемнения окна никогда не открываются, и пахнет углем; в ожидании налетов мы пьем чай. На дежурстве мы носим очень грубые темно-синие брюки и мундир, а еще жестяную каску с резинкой под подбородком. Иногда мы устраиваем лекции. Прошлой осенью была одна о том, заметили ли мы, что все почтовые ящики выкрасили в английский форменный бледно-зеленый цвет? Мы, конечно, заметили. Как нам объяснили, это потому, что немцы придумали какой-то новый ужасный газ, и если они его применят, то мы об этом узнаем по тому, как изменят цвет почтовые ящики. Мы все слушали тихо, и когда лектор больше ничего не сказал, я подняла руку и спросила, что же нам с этим газом делать, когда мы узнаем, что его применили, и он ответил (довольно сердито), мол, ничего мы поделать не сможем, газ смертельный, и наши противогазы не сработают. Я об этом Полли не рассказывала, потому как она как раз особенно газа боится, но я знаю, что могу на тебя положиться и ты будешь держать это в тайне от нее. Полли подумывает тоже стать инспектором, несмотря на то, что я ее отговариваю. Из-за ФАУ-1 Луиза отправила своего малыша в Хоум-Плейс. С тех пор как я перестала работать у епископа, делать мне особенно нечего, если не считать, что я переписываю на машинке пьесу одного приятеля Луизы, которая не ужасно хороша, но машинисткам не положено высказываться о том, что они печатают. Дела инспекторские занимают больше времени. Мы уже привыкли спать в подвале на матрацах рядами – это вполне забавно, если не обращать внимания на выползающих по ночам мокриц. На каникулах, когда ты приедешь к нам, я поведу тебя на множество фильмов, а мы ездим на прелестные пикники в Хампстед-Хит или в Ричмонд-Парк. Арчи иногда ездит с нами. Он говорит, что все о’кей с твоей новой школой, и собирается свозить тебя посмотреть ее. Я бы тоже поехала, но не стану просить его, если тебе этого не хочется. Луиза знает кое- кого, кто учился в Стоу, и они ей сказали, что это цивилизованное место, куда приятнее большинства школ, и в любом случае я уверена, что Арчи больше всего нашего семейства знает, какая школа терпима, а какая нет. Вынуждена согласиться с тем, что наше семейство, похоже, этого не замечает. Я часто думаю, неужели папе и дядям так ужасно пришлось и они просто думают, что это у всех так и ничего не поделаешь. Арчи более современен – это одно из того хорошего, что есть в нем. Пошло очередное предупреждение о налете, мне придется закончить. Прошу тебя, пиши мне. Я не уверена, что иметь после войны лавку, где продавать змей, было бы потрясающим успехом, потому как очень многие люди не так расположены к ним, как ты. Потом она решила, что это чуточку отбивает охоту, а потому прибавила: «Но я полагаю, что люди, служившие в армии и побывшие в странах с другим климатом, могли бы поменять свои пристрастия и даже скучать по рептилиям, так что, может, ты и прав».

Потом однажды Арчи позвонил ей и пригласил поужинать с ним. Она не видела его несколько недель, потому как по работе ему понадобилось уехать из Лондона.

– Вы меня одну приглашаете или меня и Полл?

– Думаю, в данном случае одну вас. Мы ужинали с Полл на прошлой неделе вообще-то.

– Вот так? Она мне не рассказывала.

Когда Полли вернулась с работы, она попросила ее одолжить ей блузку.

– О’кей, только вообще-то тебе следовало бы стирать свои блузки.

– Не в том дело. Большинство из них уже дошли до такой стадии, что, даже если я их постираю, они не выглядят стираными. Вот я и ношу всегда какую-нибудь другую.

– Ладно, можешь взять ту, с голубыми и зелеными шашечками.

– А можно мне твою кремовую? Мне придется льняной сарафан надеть – единственное приличное, в чем не жарко, что у меня есть.

– А ты куда собралась? – спросила Полли, обдумывая мою просьбу.

– К Арчи. Он меня на ужин пригласил.

– А ты и не сказала.

– Он звонил только после обеда. Ты ведь с ним ужинала на прошлой неделе, а мне об этом так и не рассказала.

Я ее выстираю и выглажу, – обещала она, поднимаясь вслед за Полли к ним в мансарду.

– Гладильщица из тебя скверная, мне только придется сызнова гладить. Боже, ну тут и жара.