Смятение

Рейчел ее разуверила, потому как, разумеется, думала она про себя, шагая по дорожке, а потом вниз по холму к почтовому ящику, никакого иного занятия у нее нет. Но факт есть акт: доля стариков в доме начинает превышать долю молодых и деятельных. Всех что-то донимает. У Эллен ревматизм постепенно усилился настолько, что она уже с трудом ходила вверх-вниз по лестницам и, в общем, вряд ли достаточно расторопна с детьми, поручаемыми ее заботам. У миссис Криппс плохо с ногами, даже плотные эластичные чулки, которые она теперь носила, лишь держали в узде ее варикозные вены, и Дюши жила в непреходящем страхе, что в одно утро домашних дел та объявит, что ей больше невмоготу. Макальпайн не только истерзан артритом, но вдобавок потерял практически все зубы и, поскольку отказывается носить изготовленные ему протезы или хоть как-то ограничивать себя в выборе еды, страдает от постоянных приступов тяжелого несварения, которые делают его еще более невоздержанным. Бриг, помимо слепоты, все больше слабел грудью, что вовсе не уменьшало его пристрастия к сигарам, от которых он и не думал отказываться, зимой его регулярно укладывал в постель бронхит, дважды у него случалась пневмония, и тогда лишь новое чудодейственное лекарство M&B спасало ему жизнь. Дюши, казалось, хранило чудо: несмотря на возраст (ей в этом году исполнилось семьдесят четыре), волосы ее оставались темно-серыми, а спина прямой, какой и была всегда, но, как заметила Рейчел, она стала легче огорчаться из-за мелких трудностей и неурядиц домашней жизни военного времени. Мисс Миллимент (ее возраста не знал никто, но Рейчел с Вилли подозревали, что он уже перевалил за восемьдесят), казалось бы, весьма неожиданно, сделалась глуха и много сил тратила, чтобы скрывать такое свое состояние. Она, конечно же, тянула свою лямку, уча младших детей по утрам и читая Бригу днем, зато сразу же после ужина она ложилась спать и зачастую в постели же проводила утро воскресенья. Она по-прежнему семенила повсюду легкой неровной походкой, но Рейчел уже замечала, как порой гримасы искажали ее лицо, когда мисс Миллимент наталкивалась на мебель, словно бы что-то (возможно, ее ноги?) причиняло ей боль. В доме по-прежнему содержались четверо детей: Уиллс, Роли и Джульетта соответственно шести, пяти и четырех лет, от которых помощи в текущих делах ждать не следовало, хотя все они получали задания от Эллен, и еще Лидия, которая, достигнув возраста тринадцати лет, предпочитала по-своему проводить время в ходе учебы, хотя все еще играла с Невиллом, когда тот приезжал домой. Нельзя было и надеяться, что она стала бы выполнять одну и ту же домашнюю работу два дня подряд. Между старыми и малыми располагались Вилли, ставшая совершенно незаменимой, Тонбридж, исполнявший несколько мелких обязанностей, необычных для шофера (он с большим удовольствием побелил кладовку для миссис Криппс, но просто ненавидел любую работу по уходу за лошадьми, которые попросту ввергали его в ужас, но после того, как умер бедолага Рен, лошадей надо было либо кормить и поить, либо усыпить, о чем Бриг и слушать не желал). От Зоуи пользы немного, но и спрос с нее невелик, Рейчел сочувствовала ей, замурованной в деревне при ужасной неопределенности с Рупертом. Какое-то время она работала в санатории для выздоравливающих неподалеку от их дома, но почему-то перестала, а ныне зачастила в Лондон к какой-то переехавшей в столицу замужней подруге, оставляя при этом Джульетту на Эллен. Рейчел не могла не чувствовать, что это немного эгоистично, хотя и выдумывала всякие оправдания, позволявшие Зоуи (ведь ей еще и тридцати нет) хоть немного повеселиться и быть совершенно вправе иметь подруг за пределами семейства. И все же Джульетта сама по себе не была подарком для Эллен, а Зоуи, когда возвращалась из своих поездок, спала по утрам гораздо дольше и зачастую уверяла, что слишком устала, чтобы вести детей на дневную прогулку.