Смоленское направление

Лошадь первого кочевника перемахнула через возок и напоролась на острую сталь, степняк перелетел через голову коня, как раз под удар меча Савелия. Почти минуту продержалась стража, но за эту минуту пятеро героев смогли создать насыпь из конских тел, которая закупорила проход в город. Часть кочевников спешилась, с помощью копий с крючьями и арканов сумела оттащить трупы лошадей, и вскоре конная масса снова хлынула в освободившийся проход. Сани были растоптаны, но темп атаки спал, за это время ополченцы успели вооружиться. Нападая по трое на одного, сбивали коня на снег и добивали всадника. Атака захлебнулась, не ожидая столь упорного сопротивления, степняки отхлынули, перестроились и прямо из сёдел принялись стрелять из луков, пытаясь поразить защитников. Буквально за полминуты они расчистили себе дорогу и бросились вперёд. Вот только продвинуться они смогли метров на пятнадцать, как были скошены арбалетным залпом и вновь в воротах возник затор из мёртвых тел и лошадиных туш. Те, что оказались безлошадными, сбились в кучу, и прикрывшись круглыми щитами, ощетинились копьями, успешно держа плотный строй, используя стену постоялого двора в качестве защиты фланга и тыла, вдруг сделали шаг вперёд, затем ещё один. Щёлкнули тетивы луков и, защитники города оказались разделены на несколько отдельных отрядов. Фактически кочевники заняли треть площади перед воротами, и для дальнейшего развития наступления им требовалось перестроиться, да подавить расположенный поперёк улицы заслон наёмников северян. Где-то чуть больше трёх десятков всадников и пары дюжин вынужденных сражаться пешими готовились к рывку. Перед ними лежали пяток лошадей и несколько горожан, создавая своими телами баррикаду.

Ситуация для смолян стала ещё хуже, чем в начале боя. Небольшой отряд наёмников был оттеснён и подвергался убийственному обстрелу. Две-три минуты – и от них ничего не останется. Помочь им можно было только сверху, и сделать это мог только неполный десяток во главе с Савелием, прижатый к двери воротной башни.

– Егорка, – крикнул сотник, – живо на стену, захвати горшки с маслом и бросайте их на головы поганых. Да поджигать не забывайте.

Подхватив щит убитого дружинника, он прикрылся им, посмотрел вслед бегущему в надвратную башню Егору с пятью ополченцами, тащившими тяжёлую корзину, и стал пятиться назад, за бочку с замёрзшей водой. Горшки с горящими фитилями угодили практически в середину прорвавшегося отряда кочевников. Хрупкая керамика лопалась, и растекающаяся жидкость, немного похожая на масло, вспыхивала, пробираясь сквозь доспехи и одежду к беззащитным телам. Множество людей превратились в живые факелы и в панике бросились кататься по снегу, пытаясь сбить пламя. Наиболее пострадавшие, тут же были убиты своими товарищами. Вот только горящая жидкость была коварна. Лошади взбесились и стали неуправляемы. Досталось и стоящим рядом. В некогда монолитном строю образовались прорехи. Спустя мгновение пятёрка смолян вынырнула из-за баррикады и разрядила свои арбалеты в упор. Копья первого ряда повалились из рук кочевников на снег, и после этого на оставшихся врагов набросились ополченцы с ослопами. Один удар палицы – это труп либо калека. Миланский доспех, может, и защитит, но таких броней на степняках не было. Те, кто был на коне, пошли на прорыв к воротам, обратно за стену. Пару-тройке вырваться удалось.

– Отец, у ворот дружина урусутов. Как же так? Ведь тебе пообещали сдать город. – Батасухэ вертелся вокруг Шоно, еле успокаивая жеребца.

– Нам обещали открыть ворота, а они, насколько я вижу – не заперты. Выясни, сколько людей их защищают? Бараунгар, приготовиться к атаке.

Правое атакующее крыло степняков состояло из личного джагуна Шоно. Даже лошади, как некогда у ката-фрактариев, были облачены в доспехи, не говоря о самих воинах. Львиная доля добычи шла на их содержание. В орде поговаривали, что тысяцкий кормит их с рук, знает каждого по имени, а уж они в ответ растерзают любого за своего полководца. С этой сотней Шоно был готов пойти на любой риск. Вскоре Батасухэ выяснил количество обороняющегося противника у уцелевших степняков, которые вырвались из города.

– Отец, их не больше сотни. Они заложили дровами и своими телами проходы между юртами. Если ударить сейчас, то мы сомнём их.

– Кто не рад малому, не будет довольствоваться и многим. Бейте в наккар, от этой атаки зависит судьба всего похода.

Толстенький монгол скинул шкуру с походного барабана и стал лупить в него двумя палками, поднимая боевой дух у воинства.

Савелий услышал противный бой барабана, под этот звук степняки несколько лет назад шли на последний приступ Рязани.

– Врёшь! Не пройдёшь. – Сотник сбросил щит на сани, упёрся двумя руками в изогнутую дугу полозьев и подтолкнул их, как раз под брюхо павшего коня.

Бумц! Бумц! – Две стрелы вонзились в налатник, застревая в жилете.