Смоленское направление

– Не только знакомы с чайной церемонией, но ещё и кипятим родниковую воду только на открытом огне, а не кидаем в котелок раскалённые камни, – соврал я. – Но ты не ответил на мой вопрос.

– Господин, вам я скажу правду. Я лекарь, и людям моей профессии необходим покровитель. Не каждого больного можно излечить, кто-то умирает, а если он важный и уважаемый человек, всегда виноват тот, кто его лечил.

– То есть, если не станет меня, ты побежишь к тому, кто окажется сильнее?

– Да. Такова моя жизнь.

– Пин Янг, – сказал я китайцу, заливая кипяток в заварник, – некоторое время ты поживёшь здесь, ну а потом… надо решишь, куда тебя пристроить. Лекари нужны везде. Думаю в Смоленске или даже в Новгороде, у Пахома Ильича, найдётся для тебя место. По крайней мере, я прислушаюсь к твоему пожеланию.

– Я не против, мне здесь нравится. – Пин, улыбаясь, приподнял высокую чашку, накрытую широким блюдцем, поднёс к носу и стал медленно дышать, наслаждаясь ароматом, прикрыв глаза.

Китайца подселили в подсобку летней кухни, где обитал наш повар, который на первых порах должен был присматривать за новичком. В помещении стояла печка, так что ночью замёрзнуть было невозможно. Хазарин поворчал немного для вида и потеснился.

Через два дня после этих событий боярин Рысёнок согласился посетить деревню, где размещался отряд литвинов. Во время визита как бы невзначай пленных вывели на прогулку. Стоя на крыльце, Рысёнок рассматривал шестопер, преподнесенный ему в качестве подарка, и, незаметно подмигнул Батасухэ. Степняк чуть не споткнулся, а через минуту предстал перед боярином, с помутнением в голове от явного сходства русского с покойным отцом.

«Как же так отец, ни разу не обмолвился, что род наш отсюда. Может, кто из наших приехал сюда и получилось такое совпадение? Всё может быть», – размышлял степняк, отмечая каждую черту лица, но до конца в своём подозрении он ещё не был уверен.

– Слушай меня внимательно, родственничек. Я понимаю, что ты сомневаешься, поэтому принёс с собой два рога. Один из них принадлежал моему деду, а второй твоему прадеду. Два брата были ближними боярами у Давыда, но после того, как побили половцев на Сальнице, твой прадед разругался с князем из-за красавицы половчанки и ушёл на восток. Вот так и разделился род, как эти два рога. – Боярин оставил один рог Батасухэ.

– К чему ты мне это рассказал, урусут? – Пленному стало любопытно.

– К тому, что тебя скоро освободят, но не просто так. В обмен на свободу с тебя потребуют жизнь одного человека. Того самого, который в честном поединке одолел твоего отца. – Рысёнок сделал паузу, наблюдая за реакцией родственника.

– Я убью его, даже если мне и не пообещают свободы. – Батасухэ сверкнул глазами, пальцы руки хрустнули, сжимая рог.

– Ты и пальцем его не тронешь. Поединок – это суд богов, но человеку, который тебе это предложит, ответь точно так же. Я ещё навещу тебя, жди. – Боярин Рысёнок развернулся и зашагал в сторону, где стояла его лошадь.

Вечером того же дня Тороп выслушал предложение от подвыпившего Рысёнка, как можно избавиться от Савелия, не навредив при этом репутации князя. К концу застольной беседы был разработан целый план, каким образом вытащить сына умерщвлённого предводителя степняков. И если умудрённый жизненным опытом боярин настаивал на выкупе, то Тороп предлагал авантюру с побегом. Утром Рысёнка вызвали к князю и отправили в Можайск, инспектировать укрепления. Хотя окромя детинца никаких фортификационных сооружений в городке не было, боярин сразу смекнул, откуда подул ветер. Его отсылали подальше, на то время, пока будут делаться тёмные делишки.

Спустя неделю после этих событий трое всадников, минуя лесную просеку, выехали на открытую местность. Дороги, ведущей к деревушке, которая раньше принадлежала дружку Торопа – Гвидону, визуально видно не было. Лишь глубокий след на снегу от полозьев говорил, что тут живут люди.

– Стоять! Кто такие?

Мужичок на лыжах с изготовленным к стрельбе луком вынырнул, словно из ниоткуда. Смолянин, на которого была нацелена стрела, готов был побожиться, что ещё секунду назад, возле пяти берёзок и голого малинника никого не было.

– Я боярин Смоленского князя Тороп, меркурьевцев ищу, – наездник в дорогой шубе ответил за всех. Дерзить, находясь под прицелом стрелка, было глупо.

– Через сто шагов на запад, указатель. Езжайте строго по стрелке, спросите Свиртила.

Охотник с луком исчез так же внезапно, как и появился. Немудрено было не заметить человека в накидке, раскрашенной под расцветку «Куст». Минуты через две смоляне обнаружили чёрно-белый полосатый столб, с прибитой дощечкой в виде стрелы. Заострённый кончик показывал направление параллельно следам, оставленных полозьями санок.

– Бред какой-то, – проворчал Тороп.

«Удобно-то как», – подумали сопровождающие, направляя лошадок строго по указателю.