Смоленское направление

Батасухэ снял тулуп и остался в одной рубахе. Из узкого окошка мерцали звёзды, ночное небо его будущей Родины, обратно в степь он не поедет. Гибель отца, затем бесславное поражение и плен. Наверное, сто раз прав Рысёнок, когда говорил об особом пути воина через лишения и утраты. Если бы тогда он знал всю историю своего рода? Если бы знал отец? Если бы? Снег провалился внутрь лаза, Норжон высунул голову и застрял. Все попытки прокрутиться не приводили к успеху. Наблюдая за этим безобразием, Свиртил даже захотел помочь степняку, но это уже было бы перебором. Наконец-то кто-то сообразительный подтолкнул Норжона, и тот продвинулся на десяток сантиметров, затем ещё чуть-чуть. Батасухэ выползал из поруба точно таким же способом. Как только он выбрался, Норжон присел у частокола, давая возможность командиру вскарабкаться на него и перемахнуть через забор.

– Стреляй, – тихо сказал Свиртил литвину с луком, как только Батасухэ оказался по ту сторону ограждения.

Стрела прошила шею кочевника, пришпилив того к брёвнам частокола словно жука. Оставшиеся степняки даже не смогли выбраться, голова одного из них торчала из снега, когда Уена тащили назад за ноги караульные литвины.

– Тревога! – проорал Славка после знака, поданного Свиртилом.

Несколько стрел вонзились рядом с людьми Торопа, те занервничали и были готовы дать дёру, но тут перед ними показался беглец. Над частоколом вспыхнули факелы, освещая бывшего узника, бегущего к своим «спасителям».

– Быстрее, прыгай на лошадь! – успел прокричать один из них и сам свалился под копыта своего коня. Стрела с затупленным наконечником ударила точно в шапку. Убить не убила, но оглушило воина весьма знатно.

Тороп услышал крики со стороны острога. Неужели его хитроумный план рухнул? Пора спасать свою шкуру, не дай бог меркурьевцы начнут прочёсывать местность, и тогда уже самому не избежать вонючего поруба. Боярин собирался уже разворачивать коня, как на него вылетели двое всадников.

– А где Андрейка? – только и смог вымолвить Тороп.

– Там остался. Обстреляли нас. Поспешай, боярин. – Трое всадников рванули в сторону просеки, подальше от острога, где уже раскрывались ворота для преследователей.

Погони как таковой не было, скорее всего, если бы смоляне заплутали в ночном лесу, то им бы даже помогли. Но этого не случилось, лошадки запомнили дорогу. Желая поскорее избавиться от надоедливых наездников, которые почему-то предпочитают ночные прогулки – дневным, они неслись в сторону тёплого стойла, со скоростью, которая позволяла развить заснеженная тропинка. Витовт проследил беглецов вплоть до одиноко стоящего сруба, в котором останавливались охотники, промышляющие в окрестных лесах, и натоптал от просеки в сторону реки, имитируя преследование. На рассвете, троица покинула место отдыха и отправилась прямиком в Смоленск, где на подворье боярина Торопа их ожидала натопленная баня.

Андрейка очнулся, когда ему уже вязали ноги, пробовал было дёрнуться, да куда там. Тело накрепко было примотано к толстой жердине.

– Жить хочешь? – спросил лежащего на снегу тороповского холопа воин. – Тогда не брыкайся.

Смолянина отнесли в дом, где и оставили связанным до утра. С первыми петухами Андрейку разбудили, дали испить горячего сбитня, отвязали от жерди и повели на допрос. Специальное помещение, где пленника раздели до исподнего, размещалось в подвале и отличалось от подобных своей эпохи только деталями интерьера. Тут не было дыбы и жаровни, клещей и крючьев. Был только специальный стул с отверстием на сиденье, снабжённый зажимами, и стол с кольцом, через которое проходила цепочка кандалов, да широкая лавка напротив. Но эта видимая простота давала воображению такую богатую почву, что оказавшемуся здесь пленнику было весьма неуютно. Свиртил прохаживался возле Андрейки, пока тот ёрзал на неудобном сиденье, и говорил:

– Времени у нас мало. Твой боярин Тороп и ты выкрали важного полонянина.

– Я холоп. Что скажут, то и делаю, – оправдывал своё участие в побеге пленный.

Свиртил склонился над пленным:

– При других обстоятельствах Торопа можно было бы понять, но он задумал с помощью бежавшего степняка расправиться с Савелием. Знаешь такого, – глядя в глаза Андрейки, спросил литвин.

– Кто ж Савелия не знает, – улыбнулся Андрей, – град в голод накормил, от набега оборонил. Я ж с Подола.

Свиртил молчал, пристально смотря на пленника, словно давал время осмыслить сказанное. Андрейка сопоставил своего боярина и Савелия. Выходило, что в то время, когда пришлый человек старался для жителей города, Тороп прохлаждался у себя на заимке, попивая медовуху и тиская девок.

– Согласишься помочь – будешь жить. Нет – нырнёшь в реку, под лёд. – Свиртил присел напротив холопа на лавку.

– Предавать своего боярина не буду, топите, – собравшись с силами, выпалил Андрейка.

– Никого предавать и не придётся. – В допросную вошёл Савелий.

– Здрав будь сотник. – Свиртил поприветствовал кивком головы своего командира.