Смотри: прилетели ласточки

Он крепче обнял ее, развернул лицом, потом притянул к себе и произнес какие-то очень простые, но значимые слова, от которых сразу стало тепло. Все правильно. Теперь Наденька опять оказалась в центре любви. Перекошенная было Вселенная пришла в равновесие, и Наденька перестала думать о Вадиме и вчерашнем происшествии. Потому что случилось то, что должно было рано или поздно случиться. Ситуация наконец разрешилась, и Наденька неожиданно почувствовала себя очень легко.

Они сцепились в крепком объятии, впились друг в друга страстными поцелуями. В какой-то момент Наденьке показалось, что она теряет сознание, но он ловко подхватил ее почти на лету, взял на руки, отнес в комнату на диван и там снова стал целовать. И с каждым его поцелуем она словно пробуждалась от долгого сна, почти обморока. А он целовал, целовал, целовал. Наденька гладила его затылок, теребила его длинные волосы, собранные в хвост, почему-то еще проговаривая про себя: «волосы, собранные в хвост», хотя это не имело никакого значения. Вообще все вокруг потеряло какое-либо значение, кроме тяжести его тела. И она гладила его спину, пальцами забравшись под майку, чтобы убедиться, что все это происходит на самом деле. Она пыталась запомнить всякий момент до мельчайших точек, потому что все это должно было кончиться очень скоро. «Кирюха, Кирюха», – Наденька повторяла про себя как заклинание, уверенная, что все это не сможет никогда повториться, потому что он уйдет, а она будет думать, что ничего такого не было, что ей просто приснилось. Потому что он не ее мужчина. Они только случайно пересеклись в том неправильном месте, куда ее попросту занесло…

Потом они еще пили чай с овсяным печеньем, жарили яичницу с помидорами, и Наденька заметила невзначай, что Кирюха, скорее всего, редко ест досыта. Хотя бы потому, что ему было абсолютно все равно, чем набить живот. Он, собственно, так и заявил мимоходом, в основном рассуждая о том, что нет хуже греха, чем упустить свою страсть. Потому что страсть иррациональна, как и вера, они не так и далеки друг от друга. Но, по сути, он же элементарно проговорился, выдал себя с головой. Очевидно, что ему было точно так же все равно, с кем удовлетворить эту свою страсть. Вот Наденька подвернулась…

Когда он наконец ушел, хотя мог бы запросто и остаться… Наденька сама не знала, хочет ли она, чтобы он остался, потому что, с одной стороны, у него не было никакой веской причины, чтобы вот так взять и уйти, а с другой стороны, не стоило ему оставаться, потому что мог заявиться Вадим, требовать, чтобы она открыла. Да при чем здесь вообще был Вадим, если Наденька не могла представить, как будет спать в одной постели с Кирюхой. Нет, ей надо побыть немного одной. Так вот, когда он наконец ушел, Наденька поняла, что теперь уж точно не знает, за что еще зацепиться. Если бы она разрыдалась, ее бы все равно никто не услышал. И никому не было до нее никакого дела. Совершенно никакого. Кроме разве что мамы, но она была далеко. И маме тем более не следовало рассказывать о том, что только что произошло. Наденька разглядывала свои пустые ладони, думая, что их некому протянуть. Жизнь утекала сквозь пальцы, как дистиллированная вода без вкуса, без запаха.

Наконец она уронила в постель свое будто плетьми избитое тело и подумала, что теперь она все знает о любви. Абсолютно все.

Подойников навещал ее еще несколько раз. Просто звонил в дверь, когда ему этого хотелось, заставляя Наденьку вздрагивать: а вдруг это Вадим. Но Вадим не появлялся. А Подойников стал требовать водки и безобразно напивался, в пьяном виде пускаясь в размышления о том, что он же козырный, и как только Наденька этого не понимает. И что она ничуть не лучше его. Чем лучше-то, в самом деле? Что в школе работает на твердой ставке, пишет планы уроков и отчеты по этим планам? Зато вот у него никаких тебе планов. Подсобку закрыл – и голова свободна. А что из редакции его в свое время выперли, так это потому, что он такую правду писал, которая даже в перестройку никому не нужна. Потому что перестройка – фикция, все начальники останутся на своих местах, только будут немного иначе называться. И никакого тебе нового мышления. Забудь. Потому что никакого мышления в принципе не существует, люди все практически глубоко спят, поэтому и не мыслят… Наденька слушала его безразлично и только думала: «Это не мой мужчина», хотя Кирюха был с ней нежнее, чем Вадим за всю их совместную жизнь.

Когда талоны на водку кончились, а где еще их взять, Наденька не знала, Подойников растворился в пространстве, и Наденька не стала его искать. Она даже намеренно обходила стороной магазин, в котором он работал экспедитором, потому что их роман с самого начала был тупиковым. Наверное, та пьяненькая пара во дворе магазина все-таки была знаком. Или скорее предупреждением, до какого состояния можно очень быстро дойти, если вовремя не остановиться.