Смуглая леди (сборник)

Тут она заметила, что спутник внимательно смотрит на нее, и постаралась печально и

скорбно улыбнуться.

— Но мне так жалко ее величество, — сказала она, кивая кудрявой черной мальчишеской

головой, — Каким же надо быть негодяем…

— Не надо так говорить, — попросил он. — Королева еще сильна и прекрасна. У нее есть

поклонники. Вот, передайте ей в удобную минуту. — Тут она увидела, что ей суют записку.

— Что это? — спросила она.

Записка была запечатана, но при первом взгляде на адрес у Фиттон дрогнули губы.

Ах, так вот что! Это пишет ее последний любовник — граф Пембрук. Это он теперь хочет

вместо Эссекса залезть в королевскую спальню, И молодец, выбрал же подходящее время!

Ну что ж, этот мальчик далеко пойдет. Она-то знает его!

— Хорошо, — сказала она. — Я передам. — А сама, презрительно поджимая губы,

подумала, что так ему и надо, этому наглецу. Он был моложе ее на шесть лет и стыдился

этого. Так вот его будущая любовница будет старше его на сорок семь лет. Ух, как это

противно! Она даже губу закусила. Но тут карета вдруг сильно дернулась и остановилась.

Это они подъехали к дворцу.

* * *

Шторы были опущены, и в комнате стояли скользкие подводные сумерки. Сильно

пахло духами и еще чем-то тонким и едким — уксусом, должно быть. Королева лежала в

постели. Рыжие волосы и желтое, уже явно старческое, сухое, недоброе лицо, с резким

чеканным, почти монетным профилем, ярко выделялось на белой подушке. Королева

лежала одетой. На ней было платье с широкими рукавами, безобразно утолщенное в

плечах и талии, и напоминала она упавшую летучую мышь.

Тонко и пронзительно где-то по сухому дереву стучал жучок. Ох, недобрая же это

была примета!

Фиттон вошла, прижимая к груди руки.

— Ваше величество, — сказала она растерянно и преданно и в то же время зорко

поглядела на королеву.

На постели, у сложенных рук королевы, лежал требник, но открыт он был не на

молитве, а на многокрасочной иллюстрации. Вот — изображала она королева, царственно

гордая, прямая, стоит на коленях и простирает руки к небу, под коленями у нее подушка.

На другой подушке скипетр и корона. Никто лучше королевы не умеет так царственно

гордо стоять на коленях перед Богом. Когда королева молится, тогда и Бог почему-то

кажется не вполне Богом и королева не кажется уж больно коленопреклоненной.

— Ваше величество, — повторила Фиттон.

— Я ждала вас, мой мальчик, — проскрипела старуха с кровати. — Вы чрезвычайно

доверчивы, и мы из-за этого с вами не раз ссорились. Так вот я хочу, чтоб вы сейчас

услышали про благодарность того ничтожного и вздорного человека, которого я… Да, прошу вас, милорд.

Полог около изголовья дрогнул, раздвинулся, и обозначилась фигура человека. Он,

очевидно, нырнул в тяжелые матерчатые складки его, как только услышал звон

колокольчика и шаги. Человек этот, приветствуя Мэри, слегка наклонил голову, и в ту же

секунду Фиттон узнала его: лорд-канцлер сэр Бэкон. Пришел в ранний час — значит, с

экстренным докладом и поэтому хочет все говорить при свидетелях.

Человека этого Мэри, как, впрочем, и весь двор, терпеть не могла, но опасалась

смертельно. А ведь он был добродушен, отменно вежлив и тих. Никуда не лез и как будто

ничем не интересовался. Но знал все и поспевал повсюду. Был действительно беззлобен и

если кого-нибудь топил, то делал это по необходимости. Но в свое время его самого

втащил во дворец граф Эссекс — для него тогда не было ничего невозможного — и сейчас

лорд Френсис Бэкон будет именно за это топить графа. Надо же показать королеве свою

беспристрастность и верность короне. И Фиттон подумала: это будет очень ласковое, обходительное и вполне мотивированное убийство. Лорд — великий любитель чистоты и

никогда не делает ничего грубо, грязно и небрежно. Он философ, и в его объемистых

фолиантах никогда не было еще замечено ни одной опечатки. Все в них чисто и гладко, все

радует глаз. И так же гладко и мягко, как бы само собой, катилась легкая колесница его

придворной карьеры — направляемая не то десницей всевышнего, не то тонкой и сильной

рукой лорда.

— Да, я слушаю, милорд? — повысила голос королева, так как лорд что-то замешкался.

— Таким образом, ваше величество, из всего, что мы знаем, — методически ровно и

бесстрастно заговорил господин, — картина предполагаемых событий выясняется с

достаточной ясностью. Граф Эссекс выступает открыто. Мятежники стягивают силы,

чтобы двинуться ко двору. Если в настоящее время ими еще ничего и не предпринято, то

причины на это, как я обратил уже внимание вашего величества, особые: они ожидают

прибытия шотландских послов. Тогда от имени вашего наследника, короля Иакова, они

обратятся к народу, сколотят воинскую силу, захватят дворец и принудят ваше величество

к принятию их условий. Трудно сказать, насколь сильны их зарубежные связи, но

возможно, что и ваш наследник передал своим посланцам соответствующие инструкции.

По моим сведениям, — добавил он, помолчав, дело обстоит настолько серьезно, что

разговор может идти об отречении вашего королевского величества в пользу шотландского

короля.

— Чудовищно! — спокойно воскликнула королева. — Поистине чудовищно. Если бы я не