Смуглый день (сборник)

Однажды мир узнал, что больше нет любви.
Она ушла внезапно, не простившись,
и ни тебе записки, ни полслова…
Об этом сообщили все газеты,
хрипело радио с утра,
а популярный телекомментатор
расплакался, чудак, в прямом эфире.
Мир разделился на чужих и нелюбимых
мужчин и женщин, и печаль вползала
в святые опустевшие места.
Застыли биржи, банки и конторы,
правительство к порядку призывало
растерянный народ, но флот и сухопутные войска
на всякий случай привели в готовность –
конец ли света, не конец,
а конституция, дружок, не горсть изюма, –
функционировать должна, пусть даже
и без любви – уж ей-то не впервой…

Но только мы не знали ничего,

сверчками целый день в неведенье проспав,
и в сумерках от голода проснулись,
и целовались, да так долго, что щетина
успела на щеках моих взойти.
А после мы отправились в кафе,
где грустный и подвыпивший буфетчик
нам щедро налил коньяка, и вот тогда
мы новости последние узнали…
И ты то плакала, то в голос хохотала
над незадачливой подругою своей,
вложившей деньги в брачное агентство
и модный свадебный салон…
Потом по улицам пустынным мы брели,
разглядывали трещины в асфальте
сосредоточенно, как пара голубей,
и редкие прохожие нам вслед
смотрели озадаченно подолгу,
дивясь, что, взявшись за руки, мы ходим
в объятьях света тусклых фонарей.

А дальше – тишина. Лишь только я и ты –

принадлежащие друг дугу две души,
два тела, словно двоеточие
среди бесчисленных случайных запятых
листка последнего божественной тетради.
И вот тогда – клянусь, что так и было –
любовь от нас из-под одеяла
на пол тихонько соскользнула
и – как была – боса, простоволоса,
из дома выпорхнув, давай себе вприпрыжку
бежать по улицам и площадям ночным!
А свету, свету было от неё –
куда там олимпийским фейерверкам!
Он землю заливал, пульсировал аортой,
пронзая пустоту, кляня смятенье,
он на лету отчаянье разил, и благодатью
поил с руки утративших надежду…
Ты спросишь: как так получилось?
Как смогли мы свершить вдвоём такое чудо,
какое промыслу людскому не под силу?
Любимая, и вправду, сам не знаю!
Быть может вот что: очевидно, Бог,
любовью человека награждая,
нас этой же любовью обязал?
А обязательство такое – не подарок!
С ним не поступишь, как душе угодно:
ни передашь, ни выбросишь, ни спрячешь…

Одно я знаю точно: что в ту ночь

для нас двоих зажёг свою менору –
семь звезд Большой медведицы – Господь,
когда (хоть строг, а всё ж, сентиментален!)
увидел он, что снова в этом мире
всё стало хорошо весьма…

«Шелестит таинственная осень…»