Смута. Ее герои, участники, жертвы

Посему объявляю это перед моим Богом, что я уезжаю, как для защиты доброго имени, добродетели, сана — ибо, будучи владычицей народов, царицей московской, возвращаться в сословие польской шляхтенки и становиться опять подданной не могу, — так и для блага сего воинства, любя добродетель и славу, верного своей присяге». Это письмо показывает, как быстро повзрослела и обогатилась новым политическим опытом Марина. За год с небольшим из воеводской дочки, мечтавшей о копченой лососине с вкусным вином, она превратилась в женщину, претендующую на высший титул государыни большой державы. Именно себя она считала носительницей царской власти, полученной от Бога, а не мужа. К Лжедмитрию она уезжала лишь потому, что связана супружескими узами и в его лице видела своего единственного защитника. Но при этом она твердо заявляла, что никогда не вернется в прежнее шляхетское сословие и всегда будет считать себя владычицей народов.

Любопытно, что в это время Марине был только 21 год. Но по взглядам, убеждениям и твердости жизненной позиции она предстает перед нами зрелым и достаточно опытным политиком. Можно предположить, что именно это письмо заставило тушинских казаков увидеть в Марине своего лидера и сплотиться вокруг нее после гибели второго самозванца. Но это произойдет еще не скоро. Пока же в ночь на 11 февраля, в гусарском наряде, верхом на коне, с одной служанкой и сотней донских казаков Марина отправилась в путь, но не в Калугу, а в противоположную сторону — к Дмитрову. Там находилось войско гетмана П. Сапеги, который обещал стать ее опорой.

Не пропал и Лжедмитрий II. Он направился в один из калужских монастырей, и убедил настоятеля поддержать его и стать посредником в переговорах с калужанами. Главный аргумент состоял в том, что польский король вознамерился его убить за защиту православия и отказ отдать Смоленск, но сам он готов сложить голову за Веру и Отечество. Калужанам понравилось послание самозванца, и с хлебом и солью они отправились приветствовать гонимого государя. Отныне их девиз стал таким: «Не дадим торжествовать ереси, не уступим королю ни кола, ни двора». С торжеством и пышностью горожане приняли Лжедмитрия, построили для него хоромы и выделили достаточно средств для содержания царского двора. Им импонировало, что Калуга превратилась в стольный город.

Узнав о новом, достаточно прочном положении своего «государя», многие тушинцы и казаки отправились к нему, чтобы вновь поступить на службу.

Марина же вскоре поняла, что в Дмитрове отнюдь не безопасно. Быстро приближалось войско М. В. Скопина-Шуйского, и вскоре началась осада города. Под напором русско-шведских отрядов поляки стали ослабевать. Видя это, Марина выскочила из своего жилища и гневно закричала: «Что вы делаете, злодеи! Я — женщина, но не боюсь врагов и готова взяться за оружие». Гордость шляхтичей была уязвлена, и с удвоенной энергией они принялись отбивать атаки. Но в целом положение отрядов Сапеги оказалось сложным. Многие стали склоняться к тому, чтобы отправиться в Смоленск к королю. Узнав об этом, Марина с вызовом заявила своим сторонникам: «Никогда тому не бывать, чтобы для своей выгоды кто-нибудь стал бы мною торговать. У меня есть три с половиной сотни донских казаков, и если понадобится, я дам битву своим недругам». Вновь надев красный бархатный кафтан, с саблей на боку и пистолетом, она вскочила на коня и отправилась в путь. На этот раз — прямо в Калугу.

В конце февраля ночью «тушинская царица» с отрядом казаков постучалась в крепостные ворота Калуги. На вопрос часового она ответила, что является личным посыльным к «царю Дмитрию». Ее впустили и проводили прямо в царские покои. Там она и увиделась с изумленным супругом. На этот раз встреча оказалась неподдельно радостной. Трусливый «царик» сразу же понял, что остро нуждается в такой мужественной и отважной подруге, как Марина.

На новом месте Марине действительно удалось обрести на время спокойствие и благополучие. Семейная жизнь вошла в свою обычную колею, и молодая женщина вскоре поняла, что беременна. Конечно, для появления на свет ребенка было не самое благоприятное время, но все же будущие родители были вполне довольны. Теперь у них была перспектива иметь наследника, который мог претендовать на московский престол.

Пока Марина осваивалась с новым для себя состоянием, Лжедмитрий ожидал подходящего момента для нового похода на Москву. Хотя Тушинский лагерь полностью развалился, в Калуге вскоре собралось новое войско. На этот раз в нем не было поляков, но были русские князья и дворяне, донские казаки и касимовские татары.