Смута. Ее герои, участники, жертвы

Вполне вероятно, что многие из этих обвинений были несправедливыми, поэтому Ляпунов обиделся и решил уехать домой на Рязанщину. Узнав об этом, городовые воеводы бросились его догонять. Под Симоновым монастырем они уговорили его вернуться. Без его опыта и организационных способностей им было трудно обойтись. Но Заруцкий решил любым путем избавиться от соперника. Для этого он даже пошел на явный подлог. По его просьбе поляки изготовили в Москве грамоту, якобы написанную П. П. Ляпуновым и за его подписью. В ней писалось о том, что жителям всех городов следует убивать казаков, появляющихся в их местности. Эту грамоту подбросили казакам в подмосковный стан. Те, естественно, возмутились и потребовали собрать Большой круг — общий казачий сход. На нем Прокопий должен был объясниться.

Рязанского воеводу заранее предупредили о новом волнении среди казаков, направленном лично против него. Он понял, что это вновь происки его врагов и что его жизни угрожает большая опасность. По совету друзей Ляпунов решил с казаками не встречаться и не покидать расположение своего полка. Однако два авторитетных атамана С. Толстой и Ю. Потемкин пообещали в случае опасности защитить его и уговорили выйти на круг.

25 июля 1611 года с несколькими сопровождавшими его рязанцами Прокопий Петрович отправился к казакам. Он был уверен в своей правоте и надеялся убедить всех в невиновности. Но заранее настроенные против него казаки не пожелали выслушать воеводу. С шумом и криком они набросились на него. Не помогла и защита И. Ржевского.

Оба пали под ударами казачьих сабель. Жизнь П. П. Ляпунова оборвалась именно тогда, когда Отечество особенно нуждалось в его мужестве, опытности и воинской доблести. Среди ополченцев начался раскол. Городовые воеводы ушли из Белого города, и это очень ослабило силы оставшихся. Условия в лагере стали сложными. Всем начал заправлять И. Заруцкий с казаками. Беззаконие и своеволие превратились в норму жизни. В итоге среди простых людей авторитет ополченцев резко упал. Поэтому Гермоген начал рассылать по городам новые грамоты, призывая честных людей вновь взяться за оружие. Первое же ополчение он прозвал Казачьей армией.

«Крепкостоятельный воевода» Д. Т. Трубецкой

Д. Т. Трубецкой принадлежал к знатному роду князей-Гедиминовичей, перешедших на службу к Ивану III в 1500 году. С членом Семибоярщины А. В. Трубецким в этом отношении он имел одинаковое происхождение. Отец Дмитрия был одним из первых представителей их рода, дослужившимся до высоких чинов. При дворе царя Федора Ивановича он был видным боярином. Сохранил это положение он и при Борисе Годунове. Достаточно успешная карьера была обеспечена и его сыну. В возрасте 16–17 лет Д. Трубецкой — стольник при дворе царевича Федора Борисовича. После его воцарения он должен был составить его ближнее окружение. Однако свержение Годуновых положило конец быстрому продвижению Трубецкого по лестнице чинов. И при Лжедмитрии I, и при Василии Шуйском наш новый герой все еще оставался стольником.

Путь молодого князя к престолу старого Шуйского был закрыт. Это обстоятельство, видимо, и заставило Дмитрия сменить государя. В декабре 1608 года во время битвы при Ходынке он отъехал к Лжедмитрию II. В Тушинском лагере радостно встретили измену князя. Он сразу же получил боярский чин. В окружении второго самозванца столь высоких представителей знати почти не было. Вскоре Трубецкому было поручено возглавить Стрелецкий приказ. В полках он стал одним из наиболее видных воевод. Князь Дмитрий неблагодарным не стал. Тушинскому вору он никогда не изменял, «перелетом» не был и даже последовал за своим государем, когда тот бежал в Калугу.

После гибели Лжедмитрия II в декабре 1610 года Дмитрий Тимофеевич вновь не изменил своим убеждениям. Он остался при Марине Мнишек и ее сыне Иване. Хорошо изучив переменчивый нрав поляков, он был против воцарения Владислава. Своему родственнику Юрию Трубецкому, приехавшему из Москвы уговаривать его целовать крест королевичу, он ответил так: «Если действительно королевич будет на московском престоле и крестится в православную веру, то буду рад ему служить. Но пока этого не случится, крест Владиславу не поцелую». Несомненно, что до Трубецкого доходили слухи о коварных замыслах короля Сигизмунда, который хотел связать русских людей клятвой верности его сыну, сам же тем временем начал прибирать ослабленное государство к своим рукам.

С большим вниманием Дмитрий Тимофеевич отнесся к посланнику рязанского воеводы Прокопия Ляпунова, который рассказал о том, как поляки притесняют православного пастыря Гермогена, как наводят в столице свои порядки. Без всяких раздумий князь решил примкнуть к патриотам, собирающимся в поход на Москву. От себя лично он связался с воеводами северских городов, которые также решили примкнуть к народному ополчению и влилсь в его полк.