Смутные времена Лепрозория (СИ)

Хайме вырос. Возмужал, совладал со своими силами шисаи. Он был похож на Кайла лишь настолько, чтобы это не травило душу. И его обучение было одним из самых легких — он схватывал на лету. Более того — он мог учиться самостоятельно, и при том весьма успешно.

И Ясинэ, повинуясь внутреннему зову, просто жила.

Перечитывала книги Самсавеила, обучая одного только сына по ним. Самолично шила новые кимоно, заказывая самые роскошные ткани у паучьих ткачих. Ухаживала за ядовитым садом, совершенствовала яды, которые потом использовали куно и закупали другие шисаи. Постоянно курила собственноручно выращенный табак. И танцевала, наслаждаясь музыкой и покоем своего господства в храме.

Вот бы всегда была так просто и хорошо… Вот бы не помнить, не вспоминать, не знать… Забыть. Сакерда и его взгляд свысока — интересно, а перед смертью он вспомнил про нее, понял ли, что был излишне холоден и лицемерен? Кайла — а он хоть раз пожалел обо всем, ведь говорят, он больше никого так и не полюбил? Еву…

Забыть свои ошибки, свою трусость и слабость, забыть свои обещания и клятвы. Забыть ее предсказания.

Все свои жизни Ясинэ сменила в тишине и покое, как и обещала Ева. Оставалась только последняя…

Куно прервали танец и медленно разошлись по краям дорожки. Ясинэ остановилась вслед за ними и повернулась к воротам.

Там, спрятав раненую лапу, стояла девчонка. Тощая, грязная с дороги, вымотанная. Едва дышала, дрожа, как осиновый лист. Уши к голове прижала, колотящийся хвост меж угловатых колен стиснула.

Как побитый котенок. Побитый судьбой, голодом и отчаянием.

— Кто ты? — спросила Ясинэ.

И девушка, сжавшись еще сильнее, принялась себя оглядывать, будто первый раз видела. Порванное льняное кимоно, хлопковые бинты… грязное тело, слипшиеся черные космы… когда-то бывшие белыми раненые лапы и такого же непонятного цвета хвост — с кисточкой.

— Химари, — поникнув, пробормотала белая львица.

***

Ясинэ вошла без стука. Медленно выдохнула терпкий дым через нос и огляделась.

За прошедшие годы лаборатории Имагинем Деи только расширились, поглотив собой две трети подземелий. С новым Верховным шисаи это стало проще простого. Вот только в новых «апартаментах» все так же ночами господствовал один лишь Кайл.

Услышав, как щелкнула дверь, захлопываясь, он обернулся.

— Привет… — удивленно вскинул брови и, спохватившись, поклонился в пояс. — Доброго дня, госпожа Ясинэ!

— Сейчас ночь, Кайл, — хмыкнула Ясинэ и снова втянула дым через покусанный мундштук.

Верховный магистр поводил головой, будто в поисках окна и, разумеется, не найдя его, пожал плечами:

— Поверю вам на слово, госпожа Ясинэ, — он вернулся к столу и закрыл рабочий дневник, вложив стеклянную палочку вместо закладки. — Могу ли я спросить, что вас привело ко мне?

— Смерть.

Кайл вздрогнул и взглянул на Ясинэ через плечо:

— Моя?

Ясинэ широко улыбнулась:

— Моя. Я чувствую приближение собственной смерти, Кайл. И пришла попрощаться.

— Ты с ума сошла? — всплеснул он руками. Все тот же Кайл, что и раньше. С той же интонацией, с теми же знакомыми нотками, будто ничего не было. — У меня огромный штат врачей, я не дам тебе сдохнуть, как псине, от какого-нибудь дурацкого недуга, я…

Ясинэ прервала его жестом:

— Это последняя жизнь. И я не хочу продлевать это свое существование.

Кайл замолчал, отвернулся.

— А тебе… тебе не страшно?

— Мне страшно в следующей жизни начинать все сначала. А умирать — нет, — Ясинэ затянулась табаком и медленно выдохнула через почти сомкнутые губы.

— И ты ни о чем не жалеешь? — он с какой-то надеждой взглянул на нее.

— Нет.

— Ясно, — вздохнул Кайл и присел на край стола. Открыл было рот, но тут же крепко сжал губы.

— Как там твои исследования? — дабы разрядить обстановку, спросила Ясинэ. Поговаривали, что у него так и не получаются птицы…

И Кайл встрепенулся, будто ожил:

— Великолепно!

Брови Ясинэ невольно поползли вверх.

— Пошли покажу!

Он спрыгнул со стола, схватил Ясинэ за руку и повел за собой.

К дальним дверям лаборатории. Открыл своим ключом, и впустил ее в само Имагинем Деи.

Стальные решетки, кристальные лампы, тишина. И чье-то едва ощутимое присутствие…

Кайл подвел ее к ближайшей решетке. В темнице было пусто. Только валялась груда птичьих перьев.

— Феникс! — Кайл снял со стены кристальный фонарь и постучал им об решетку. — Просыпайся!

Груда перьев встрепенулась и оказалась двумя парами крыльев, в которых сидел мальчишка.

Он открыл глаза и тяжелым, совсем не детским взглядом смерил Кайла и Ясинэ. Один глаз карий, другой — небесно-голубой.

— Где ты его взял? Ты же говорил, нужен человек, — прошептала Ясинэ, присаживаясь у клетки на корточки.

— Я его сделал! — гордо бросил Кайл. — Он был волчонком, я лишил его почти всех животных признаков, а потом вырастил крылья!

— Где ты его взял?!

— Купил, — Кайл пожал плечами. — И не только его.

Ясинэ принюхалась, но нет, в помещении пах только мальчишка, больше никого.

— Но остальные не выжили.

Ясинэ прищурилась, глядя в длинный коридор клеток.

— И сколько было остальных?

— Несколько десятков… — вздохнул Кайл.

Ясинэ вернула взгляд на мальчишку в углу маленькой темницы.