Смысл жизни: учебное пособие

Источник грехов Л.Н. Толстой видел в телесном (животном) начале человека. Применительно к себе он писал: «Во мне два начала: духовное и телесное; они борются. И постепенно побеждает духовное. Борьбу этих начал я сознаю собой и называю своей жизнью» (с. 222). Стало быть, само понятие жизни человека он сводил к нравственной борьбе. «Мы живем только тогда, — подтверждал Л.Н. Толстой, — когда помним о своём духовном я. А это бывает в минуты духовного восторга или минуты борьбы духовного начала с животным» (с. 168). Не следует думать, что такая борьба давалась ему легко. Очень часто он приходил в отчаяние и тогда молил Бога: «Господи, помоги мне, сожги моего древнего, плотского человека» (с. 269).

Отчего же человеку приходится всю свою жизнь бороться со своими пороками? Всё дело в том его свойстве, которое Л.Н. Толстой назвал текучестью. Он писал: «Одно из самых обычных заблуждений состоит в том, чтобы считать людей добрыми, злыми, глупыми, умными. Человек течёт, и в нём есть все возможности: был глуп, стал умён, был зол, стал добр, и наоборот. В этом величие человека. И от этого нельзя судить человека. Какого? Ты осудил, а он уже другой» (с. 92).

Текучесть человека не должна расцениваться как основание для сознания человеком бессилия по отношению к своим порокам. Напротив, она служит основанием для постоянного нравственного самосовершенствования. Л.Н. Толстой писал: «Как можно приучить себя класть жизнь в чинах, богатстве, славе, даже в охоте, в коллекционерстве, так можно приучить себя класть жизнь в совершенствовании, в постепенном приближении к поставленному пределу. Можно сейчас испытать это: посадить зёрнышки и начать следить за их ростом, и это будет занимать и радовать. Вспомни, как радовался на увеличение силы телесной, ловкости: коньки, плаванье. Так же попробуй задать себе хоть то, чтобы не сказать в целый день, неделю ничего дурного про людей, и достижение будет также занимать и радовать» (с. 253).

Все пороки (страсти) — крайности, в которые может впасть человек, отправляясь от добродетелей. Последние, как говорил ещё Аристотель, проходят посередине между первыми. Выходит, что текучей является граница между пороком и добродетелью. «Все страсти, — размышлял Л.Н. Толстой, — только преувеличение естественных влечений — законных: 1) тщеславие — желание знать, чего от нас хотят люди; 2) скупость — бережливость чужих трудов; 3) любострастие — исполнение закона продолжения рода; 4) гордость — сознание своей божественности; 5) злоба, ненависть к людям — ненависть к злу» (с. 271).

Основные добродетели группируются в этике Л.Н. Толстого вокруг её базовых, основных нравственных ценностей — счастья, любви и мужества.

Счастье. Счастье в представлении Л.Н. Толстого состоит во всё большем и большем приближении человека к нравственному совершенству. Это приближение предполагает каждодневную борьбу человека со своим животным началом, но именно в ней он и видел настоящую жизнь. «Жизнь, — писал он, — только в усилии нравственном… Настоящая жизнь есть рост нравственный, и радость жизни есть слежение за этим ростом. Какое же ребяческое, недомысленное представление — рай, где люди совершенны и потому не растут, стало быть, не живут» (с. 283).

Высшую радость приносит человеку освобождение от соблазнов. «Да, только освободиться, как я освобождаюсь теперь, от соблазнов, — писал 80-летний Лев Николаевич, — гнева, блуда, богатства, отчасти сластолюбия и, главное, славы людской, и как вдруг разжигается внутренний свет. Особенно радостно…» (с. 277). И ниже он продолжал: «Жизнь не шутка, а великое, торжественное дело. Жить надо бы всегда так же серьёзно и торжественно, как умираешь» (там же).

Нравственное совершенствование приводит к высшему благу — любви, единению с людьми. Л.Н. Толстой писал: «Увеличить благо людей наукой — цивилизацией, культурой так же невозможно, как сделать то, чтобы на водяной плоскости вода в одном месте стояла бы выше, чем в других. Увеличение блага (читай: счастья. — В.Д.) людей только от увеличения любви, которая по свойству своему равняет всех людей… Благо только от увеличения любви» (с. 169).

Любовь. Слава, почёт, богатство и т. п. блага — ничто по сравнению с любовью. Только она приносит высшее благо — счастье. «Когда человек ищет благо во всём, кроме любви, — писал Л.Н. Толстой, — он всё равно как во мраке ищет пути. Когда же он познал, что благо всего существующего — в любви, так солнце взошло, и он видит свой путь и не может уже хвататься за то, что не даёт ему благо» (с. 142).

Любовь для Л.Н. Толстого была той волшебницей, которая развязывает все узлы. В её отсутствии, как и в переизбытке, он видел источник всех страданий: «Любовь настоящая есть только любовь к ближнему, ровная, одинаковая для всех. Одинаково нужно заставить себя любить тех, которых мало любишь или ненавидишь, и перестать слишком любить тех, которых слишком любишь. Одно не дошло, другое перешло линию. От того и другого все страдания мира» (с. 164).