Сначала женщины и дети

— Ничего страшного не произойдёт, если ты впредь будешь держаться подальше от неприятностей. За один проступок тебе ничего не будет. Я бы согласился иметь твои проблемы, если бы женщины таращились на меня, как на тебя, — хмыкнул Джон. — Помнишь тех девиц, что мы встретили на ярмарке? Должно быть, всё дело в твоём томном взгляде.

— Не мели чепухи. — Редж пихнул его локтем.

Действительно, на ярмарке к нему прицепились две девицы и не оставляли в покое даже после того, как он сказал, что у него есть девушка. Джон их вовсе не интересовал, они хотели зацепить Реджа. Подобное внимание смущало его, он это ненавидел.

Видел свою барышню за обедом? — спросил Джон. — Ту, со шлюпочной палубы?

— Она так и не появилась. Наверное, обедает где-нибудь в другом месте. — Редж за последними событиями на время забыл про девушку, а теперь он вновь припомнил силуэт в серебристо-белом платье на фоне тёмного океана и летящую по воздуху шубку.

— Судя по твоему описанию, ты на неё сам запал, — подначивал Джон. — Ты любишь барышень из благородных.

— Да я бы к ней на пушечный выстрел не подошёл! — воскликнул Редж. — Ненавижу девиц, которые путаются с чужими мужьями!

— Боюсь, это известие разобьёт ей сердце. — Джон изобразил рыдающую в рукав девушку.

Редж рассмеялся, но он и вправду осуждал женщин, которые поступали подобным образом. Он готов был поклясться, что они не задумывались о последствиях, о том, как их действия могут повлиять на жизнь других людей. Эгоистичные особы, превыше всего ставящие только собственную выгоду.

* * *

В детстве в Саутгемптоне ему приходилось лежать, вжавшись в кровать, вместе со своими тремя братьями, и слушать доносившиеся из соседней спальни стоны, скрип матрасных пружин и женские вздохи. Редж понимал, что, пока его мать на работе — она работала по ночам в прачечной, — отец был с кем-то другим. Естественно, он мало что знал про секс, но чувствовал происходит нечто нехорошее.

— Языком не трепли, а то я тебе ухо на глаз натяну, — угрожал отец, когда за завтраком Редж глядел на него с упрёком.

Он был ещё достаточно мал и чувствовал, что должен рассказать обо всём матери, но не делал этого, потому что она и так всё время была печальной. Когда она оставалась дома, то часто сидела на кухне за столом и плакала. Реджу совсем не хотелось расстраивать её ещё больше. Когда ему исполнилось восемь, отец ушёл из семьи. Он слышал, как мать говорила, что это всё из-за «той потаскухи». Она всё дольше задерживалась на работе в прачечной, пила джин и становилась год от году мрачней. Реджу приходилось присматривать за братьями, собирать для них скудные трапезы и время от времени заставлять помыться.

С четырнадцати лет Редж связал свою судьбу с морем. Так поступали многие из тех, кто родился в Саутгемптоне. Все его приятели пошли по тому же пути. Они становились пожарными и кочегарами, электриками и смазчиками, но Редж, всегда мечтавший обслуживать богатых пассажиров, выучился на салонного стюарда и пробился из третьего класса в первый. Он освоил тонкости профессии, мог рассказать о каждом блюде в меню, а главное, умудрялся так виртуозно скользить между столиками, что обедающие даже не замечали его присутствия. Он не прикасался к ним и не нависал над ними. Его дыхание не долетало до их лиц. Он появлялся и исчезал, прежде чем клиенты успевали моргнуть глазом. Это было почти искусство, и Редж считал, что в совершенстве овладел им.

Он начинал на средиземноморских круизах. Когда им позволяли сойти на берег в Гибралтаре или в Генуе, Ницце или Неаполе, его товарищи отправлялись в бордель, но Редж никогда к ним не присоединялся. Они с Джоном обнаружили, что их объединяет любовь к купанию в море. Так что при любом удобном случае друзья шли поплавать в чистых сине-зелёных водах. Редж пускался в долгие прогулки, самостоятельно ориентируясь в городе, наблюдая за его жителями. Ему нравилось фантазировать, глядя на них: что они едят на обед, чем занимаются в свободное время, любят ли своих близких…

«Странный он какой-то», — сплетничали о нём другие стюарды, но Реджу было всё равно. Ему было плевать, даже когда они намекали, что он гомосексуалист. Пусть думают, что хотят. Он решил, что будет заниматься сексом только после того, как полюбит. Он хотел, чтобы это было приятно, а не омерзительно. Он мечтал отыскать свою любовь и прожить с ней до конца своих дней. Когда он работал в третьем классе на трансатлантических рейсах, то встречал женщин, которые предлагали ему себя: пахнувшие развратом нечистые тётки с огромной грудью и выпавшими зубами. Одна из них задрала юбку и прижала его ладонь себе между ног.

— Принесёшь мне сувенир из первого класса, красавчик? Пепельницу или чашечку с блюдцем? Я уж постараюсь, чтобы ты не пожалел об этом.

Он отдёрнул руку:

— Извините, мэм. Нам не положено.

Многие парни делали это. Он натыкался на них, например, в кладовках: они стояли со спущенными штанами и пыхтели, вставляя какой-нибудь пышной клиентке, прижатой к стенке. Редж задыхался от отвращения. Ему не хотелось иметь с этими типами ничего общего.