Снайпер Великой Отечественной

Я проснулся от резкого толчка. Блиндаж вздрагивал. В ушах стоял звон, сыпался песок. Я соскочил с нар. Товарищи уже стояли с оружием в руках.

– Выходи скорее! – крикнул голос из темноты. – А то придушит.

– Зачем выходить? – возразил Романов. – Из укрытия под осколки полезешь? Будем ждать окончания обстрела здесь.

Послышался глухой удар, с полок с грохотом и звоном посыпались на пол котелки.

– Нащупали. Теперь будут долбить…

Затаив дыхание, я ждал следующего удара. От волнения дрожали колени. Но несколько взрывов, быстро следовавших один за другим, послышались уже гораздо дальше. Блиндаж последний раз вздрогнул и крепко встал на свое место.

– Кажется, кончилось. А здорово покачало! – сказал Андреев.

– Не радуйся, еще прилетит, – послышался чей-то голос.

– То будет, а сегодня мимо пронесло…

– Выходи! – скомандовал Романов.

Я выбежал в предрассветную мглу, жадно вдыхая сухой морозный воздух. Глаза туманились от порохового дыма и пыли. Пробежав метров двести по траншее к своему окопу, я остановился передохнуть возле открытой позиции пулемета «максим». Здесь хлопотали два незнакомых бойца: они очищали пулемет от снега и песка.

– Андрей, что же это фрицы в атаку не лезут, а? – спросил щупленький, узкогрудый боец у своего товарища. Тот был мне по плечо, но крепыш.

– Это они, Федор, в отместку за вчерашнюю работу разведчиков. Небось не понравилось. Вишь чего сотворили: одни концы бревен к небу торчат. Вот они и злобствуют…

– Думаешь, немцы в атаку не полезут? С чего ж тогда они стреляют так густо?

– Сказано же тебе – со зла!

Коренастый силач перенес коробки с заряженными лентами к пулемету. В это время я не знал, что именно он спасет мне жизнь, и слушал их разговор просто из любопытства.

Пулеметчики приготовили пулемет к бою, притаились в ожидании атаки врага. Я ушел к своему окопу, сел на земляную лавку, открыл бойницу и стал наблюдать за траншеей противника. Поначалу, кроме комьев снега и глыб льда, я не замечал ничего. Гитлеровцы даже в своих траншеях вели себя очень осторожно. Спустя некоторое время ко мне в окоп с ручным пулеметом вполз Сергей Найденов, недавно прибывший в роту молодой светловолосый солдат могучего телосложения. Его красивое лицо с правильными чертами и спокойными глазами под тяжеловатыми веками производило приятное впечатление. Улыбался он редко, но хорошо. Каждое его движение внушало доверие. В бою Найденов вел себя сдержанно и спокойно.

Найденов дернул меня за рукав стеганки и указал рукой на бруствер вражеской траншеи:

– Посмотри туда. Офицер шомполом что-то рисует на стенке траншеи.

Я поймал в оптический прицел гитлеровского офицера. Он стоял к нам спиной, в сдвинутой на затылок каске. К рукаву маскировочной куртки был прикреплен тонкий прутик, который шевелился на ветру.

– Сережа, ты в кукольном театре бывал?

– А что?

– Да так, к слову пришлось. Чучело это! Они частенько выставляют их, пытаются поймать наших стрелков на приманку.

– Как поймать?

– Очень просто. Ты, увидя вот такого немца, второпях выстрелишь, да еще высунешься взглянуть, попал ли. А их снайпер и хлопнет тебя.

– Да ты лучше присмотрись, – настаивал Найденов. – Он ведь голову поворачивает.

– Оставим в покое чучело, будем искать живого.

Найденов вновь припал к окуляру перископа:

– Верно, чучело! А все же здорово придумали, жулики!

Я упорно продолжал искать вражеского снайпера, но долго ничего не обнаруживал. Помогло мне бревно, лежавшее за задним бруствером немецкой траншеи, торцом в нашу сторону. Как раз в створе с торцовой частью бревна изредка показывался белый бугорок, то увеличиваясь, то уменьшаясь, а то и вовсе исчезая. Присмотревшись к бугорку более внимательно, я установил, что это голова немца, покрытая белым капюшоном. Я указал на нее Найденову.

– Это снайпер? – спросил Сергей, не отводя глаз от перископа.

– Нет, это их наблюдатель. Видишь, в руках у него нет оружия. Ты следи за ним, а я поищу того, кто выставил чучело.

Найденов некоторое время спустя позвал меня:

– Товарищ командир, тот немец пропал, вместо него объявился другой. У этого винтовка в руках, видишь?

Вражеский снайпер лежал, плотно прижавшись к бревну. Я видел ствол винтовки и вершину каски. Немец держал оружие наготове. Я предупредил Найденова, чтобы он ни в коем случае не открывал амбразуру бойницы, а сам уполз в траншею, чтобы с запасной позиции пристрелить фашиста.

С нового места я видел верх каски, но бревно скрывало туловище немца. Я ждал, когда он поднимет голову, и ни на секунду не сводил перекрестие оптического прицела с каски. Время шло медленно, тягуче. Немели руки, шея, слезы туманили глаза, в висках, словно удары молотка, стучала кровь. Я стал считать, досчитал до тысячи, сбился и вновь начал счет. А враг все продолжал лежать не шевелясь. В нашей траншее кто-то громко закашлял, фашист чуть-чуть приподнял голову, показались рожки каски. Я выстрелил и тут же ушел к Найденову.

– Готов! – сказал мне Сергей. – Лежит.

Все, что произошло на глазах Найденова, ошеломило его.