Снайперы. Огонь на поражение

…Выйдя к опушке, по плотности растущих на ней деревьев напоминавшей хороший частокол, бойцы по команде Степанова рассредоточились и залегли. Сам лейтенант, присев на одно колено возле пахнущей смолой сосны, принялся изучать в бинокль окрестности. И первым, что сразу бросилось ему в глаза, была двухметровая штыревая антенна, возвышавшаяся над угловатым корпусом полугусеничного «Ганомага», притаившегося в ложбине приблизительно в полукилометре от леса. Среди тянущихся ввысь к сейчас закрытому тучами солнцу тоненьких стройных берез и ласкающих взор своим веселым разнообразием ярких цветов бронетранспортер выглядел инородным, чуждым предметом.

– И что ты забыл здесь, вражина? – играя желваками, прошептал Виктор. – Не на сенокос же приехал, железный болван…

Медленно перемещая бинокль влево, Степанов пристальным взглядом стал ощупывать местность. Чутье подсказывало ему, что «Ганомаг» прикатил сюда не один, и потому, когда в окулярах возник обложенный для маскировки зелеными ветками орудийный ствол, направленный точно в место, где усыпанная хвоей лесная дорога плавно переходила в стелющуюся извилистой серой лентой полевую грунтовку, лейтенанта это абсолютно не удивило. И в то же время сильно расстроило, поскольку караулила «выезд» из соснового бора развернутая прямой наводкой и хорошенько укрытая в грамотно оборудованном окопе 88-миллиметровая зенитка, в просторечии именуемая как «ахт-ахт»! Снаряд этой мощной пушки насквозь прошивал лобовую броню «тридцатьчетверок», не говоря уже о легких танках Т-70 и Т-60.

Но это был не единственный сюрприз, потому что на противоположной стороне грунтовки Виктор засек еще один ствол, практически идентичный первому. Расстояние между зенитками составляло метров триста, соответственно, неприятель мог вести перекрестный огонь по тому месту на лесной опушке, где имели возможность вырваться на оперативный простор советские танки, появления которых, как легко догадаться, и ожидали вражеские артиллеристы, чьи каски изредка мелькали возле орудий…

Продолжив наблюдение, Степанов, хоть и с большим трудом, но обнаружил также два полугусеничных тягача, умело спрятанных фашистами чуть западнее от огневых позиций в неглубокой впадине, по форме и размерам напоминавшей чашу высохшего пруда. Теперь для лейтенанта все стало ясно. Пригибаясь к земле, он подбежал к Петрову, лежавшему неподалеку, и тихим голосом приказал:

– Расчехляй аппаратуру, Саня! Нужна связь!

– Айн момент, шеф! – улыбнулся Петров, принимая сидячее положение. – С кем желаете пообщаться?

– С майором Деменевым, голубчик, – подыграл командир группы. – С ним, родимым…

Пока Сашка занимался рацией, лейтенант, снова посерьезнев, о чем-то сосредоточенно размышлял. Он так углубился в свои раздумья, что не заметил, как пролетели несколько минут. Наконец, словно вдруг очнувшись, Виктор резко повернулся к Петрову и спросил:

– Ну что, готова твоя шарманка, Санек?

– Чего-то не фурычит, товарищ лейтенант, – пробормотал тот в ответ. – И в чем дело, не пойму. Я же перед выходом проверял, все было в порядке, а сейчас ни хрена…

– Починить можешь? – нахмурился Степанов.

– Сомневаюсь, – виновато развел руками Петров. – Вы же знаете – я по ремонту не специалист…

– Вот не было заботы, – глядя поочередно то на рацию, то на ефрейтора, произнес расстроенно Виктор. – И что мне прикажешь делать?

– Так это, – замялся Сашка, – может, я сбегаю?

– Куда? – не понял лейтенант.

– К товарищу майору, вы скажете, что ему передать, а я слово в слово и повторю, зуб даю…

– Четыре километра в оба конца, плюс время на разговоры, итого минимум полчаса, – быстро прикинув в уме, пробурчал Степанов. – Да и как ты объяснишь комбату, почему рация накрылась? Он тебе, друг мой Сашка, живо башку оторвет!

– По дороге придумаю что-нибудь, на крайний случай совру, – застенчиво улыбнулся Петров, – если, конечно, вы разрешите…

– Нет, химичить не будем, – покачал головой лейтенант, – обойдемся своими силами.

– В каком смысле? – бесцеремонно вклинился в их разговор незаметно подошедший Овечкин.

– В самом что ни на есть прямом, Андрей Вениаминович, – уголком рта скорчив гримасу, ответил Степанов, – в самом прямом…

* * *