Снег

Я обнаруживаю, что стою у зеркала. Моя челка заколота назад. Я накрашенная, но на этот раз гораздо легче и милее, чем получилось у меня перед походом в «Бездну». И переодетая: последние купленные джинсы и кофта, которую я носила всегда с закатанными рукавами, потому что они длинные и закрывают кисти. Но сейчас всё это на мне выглядит вроде как даже изысканно.

– Каждый раз мучаюсь, когда роюсь в твоем гардеробе. Как тебе наш образ? Вроде сносно, да?

Кажется, я многое пропустила – всё костюмированное представление.

– Совсем немного, – поясняет Алиса, вмешиваясь в мои мысли.

Я смотрю на часы. Полпервого ночи.

– Детское время, – цокает она.

Значит, меня не было примерно час.

– А если б ты мне тут ныла под руку, я провозилась бы и дольше.

Мои ступни плавно ныряют в черные сапоги, а кисти – в рукава пальто.

– Ладно, помчали.

И мое тело двигается к двери.

Я пытаюсь напрячь хоть какие-то мышцы. Не выходит.

Моей плотью правит Алиса. А я, как сторонний наблюдатель, нахожусь где-то в голове.

Мы выходим на улицу.

Снег продолжает сыпать. Уже приличный толстый слой на дорогах. Невысокие платформы моих сапог полностью проваливаются в белое полотно, оставляя за собой небольшие колодцы.

Да кто вообще покидает дом ночью в такую погоду?

Мне холодно. Но почему? Может, мои чувства включены, потому что она мне позволяет? Почему я не могу сама владеть моим телом? Почему она сильнее меня?

– Потому что ты так хочешь, – отвечает Алиса.

– Нет, я не хочу так.

– Хочешь, хочешь, не спорь.

Ее слова звучат издевательски. Она будто посадила меня на поводок и теперь выводит гулять.

Я вижу, как топают мои ноги, по очереди выстреливая из-под пальто, и недоумеваю, что это не я ими двигаю. Я словно водитель, которого силком выволокли из-за руля, упаковали в смирительную рубашку, намертво пристегнули ремнями на пассажирском сиденье и взяли с собой покататься.

Я пытаюсь понять маршрут своей угонщицы. Если он у нее вообще спланирован.

– А куда мы идем?

– Мы идем туда, где поются песни, – завывает Алиса с интонацией королевского глашатая. – Мы идем туда, где все красивые и дружные. Мы окажемся там, где мы встретим новый рассвет вместо последнего заката.

Ее чудаковатое настроение сбивает меня с толку. Как и ее существование в целом.

– Так куда мы идем? – не унимаюсь я.

– Мы идем пить.

Довольно-таки неожиданный пункт назначения.

– Я не хочу пить, – возмущаюсь.

– Значит, мне больше достанется.

Да она вообще обнаглела. Не церемонится со мной. Заперла в тесном чулане и, позволяя лишь поглядывать в замочную скважину, хозяйничает в моем теле, в моем доме, в моем мире.

Я снова пытаюсь поиграть мышцами, дернуть рукой, повернуть голову. Всё тщетно. Это и страшно, и унизительно.

– Это грубо и подло, – жалуюсь я.

– Правда? А какой у тебя план? Ах да, чуть не забыла, план «А» – вернуться домой и принять кровавую ванну. Что ж, извини, сегодня в моем списке дел нет мероприятий, на которых мне должны вскрыть вены.

– Это мои вены!

– И мои тоже.

– Тебя здесь вообще быть не должно, – продолжаю напирать.

– Не суди меня по себе.

– Ты узурпатор.

– Тогда жду не дождусь, когда у тебя начнется стокгольмский синдром и мы наконец подружимся.

Я замолкаю. Но, кажется, не от обиды. Возможно, она меня даже немного успокоила. Возможно, она даже немного сняла с меня ответственность за всё. Вот только что мне даст та, кто взяла меня в заложники? Куда она меня приведет?

– Тут недалеко, – отзывается Алиса. – Надо иногда вылезать из берлоги, даже зимой, чтоб знать, что в паре кварталов от дома есть неплохие места.

– Мы уйдем оттуда, если мне не понравится?

– Я отвечу на твой вопрос, если в нем не будет слова «если», – отрезает она.

Но я продолжаю бухтеть:

– Я уже была в одном шумном месте сегодня, мне достаточно.

– Там поспокойней, чем в «Бездне». Как раз нужно расслабиться. Познакомишься с моими друзьями.

– Смотрю, ты много друзей успела завести.

– Мои друзья – твои друзья.

– Тоже мажоры какие-нибудь?

– Нет, вполне интеллигентные.

– И что за место? – спрашиваю. – Снова в гламурные хроники попадем?

– В гламурных хрониках засветиться не страшно, – говорит Алиса, – страшно – в криминальных.

Четырехэтажное яркое здание, облепленное разношерстными автомобилями. Неоновая вывеска: «Сам ты Клаус».

Заходим.

Приглушенный свет. Низкие столики, низкие диванчики. Оживленно – людей полно. Свободных мест не видно.

На сцене группа недомузыкантов играет какой-то недорок. Но всё же магия живого концерта вбрасывает свои искры в атмосферу.

Ко мне подходит девушка в специальной кафешной форме, с собранными в хвост волосами.

– Здравствуйте, у вас заказан столик? – Хочет вежливо послать.

– А вы че, здесь мебелью торгуете? – рыкает Алиса. – Бармалея позови.

С лица девушки пропадает искусственная доброжелательность и появляется натуральное недовольство. Она уходит в полумрак.

– Бармалей? – удивляюсь я. – Что это? Псевдоним?

– Это его обличье.

Продолжаю разглядывать тут всё. Но прежде всего – людей. Обстановка – словно здесь этакие задушевные посиделки, все свои и всем уютно. Аж не верится.