Снег

Раздевается сам. Мне нравится.

– Ой, у тебя татуировка! – радостно всхлипывает Алиса. – Рыбка!

– Да, – шепчет Кудрявый. – Море люблю.

– А у меня тоже есть рыбка, – Алиса отводит ногу в сторону, открывая наше пигментное пятнышко.

– Миленькая, – он мягко целует его.

Неужели это сейчас случится? А справлюсь ли я? Опыта-то нормального нет. Вдруг я что-нибудь не то натворю? Или всё склеится как надо? Ведь это же инстинкт, значит, никакой заумной теории не требуется. А зачем же тогда столько книг об этом написано? Наверное, они о том, как правильно. Ну ведь не может быть прям совсем неправильно. Или может?

Что-то не вовремя меня понесло в омут нервозных размышлений. Говорят, в постели не нужно думать, а нужно лишь чувствовать.

Я пытаюсь расслабиться и участвовать в процессе, который вот-вот начнется без меня. Снова.

Я пробую двигаться. Всё работает. Алиса позволяет мне быть собой. И, как и обещала, подключается лишь в моменты, когда я цепенею от волнения.

Кудрявый не торопится, обцеловывает меня везде. Это чертовски приятно. Не мужчина, а сказка.

Я всхлипываю от удовольствия. Мурлычу. Мои уста выдают томные звуки. Это ведь нормально? Должно быть нормально. Думаю, во время секса не наказуемо издавать любые звуки. Кроме храпа.

Предварительные ласки выжали из нас обоих много слюны.

Сейчас случится.

Границы моего мира раздвигаются вместе с моими ногами.

Вот сейчас.

В моем теле недавно поселилась еще одна девушка, а с этого мгновения – еще и мужчина.

Он делает всё как в кино. В красивом, слюнявом женском кино.

Я крепко обнимаю его шею.

Он вытряхивает из меня страх. У меня пропадают растерянность, робость, сомнения, стыд. Главное, чтобы теперь у меня не пропали месячные.

Он изгибается и пыхтит.

Моя нижняя губа судорожно дергается. Я облизываю ее.

Он из осторожного массажиста понемногу превращается в неистового живодера.

Хорошо.

Я чувствую себя животным.

Очень хорошо.

Я чувствую себя живой.

О-о… О-оо!.. Аааааа!

Меня охватывает сладостная дрожь. Остро вспыхнувшая внизу живота и волнами растекающаяся по телу.

Что?

Что это было?

Что-то невероятно яркое, захватывающее, искрящее. Будто приятное расчесывание комариного укуса, только в десятки раз сильнее. И плотнее. И слаще.

Такие воспламенения никогда не настигали меня раньше, когда я из любопытства пробовала осваивать сольные программы.

Мне хочется, что бушующий шторм стих. Чтобы Кудрявый остановился. И я могла умиротворенно покачаться на волнах, смакуя блеснувшую во мне молнию.

Но он не останавливается ни на мгновение.

Ни на мгновение…

Жизнь – потрясающая штука.

Мое имя Восхищение.

Кажется, я больше не хочу умирать.

19

Меня будит свет из окна.

Оглядываюсь.

Я дома.

Как оказалась здесь, конечно, не помню.

Парня не наблюдаю.

Потихоньку сползаю с постели и встаю на ноги.

Взгляд в окно. Снега нет.

– Алиса, – зову я и двигаю глазами, ища ее где-то внутри.

Снега нет – и ее тоже нет.

Иду в ванную.

Смотрюсь в зеркало.

Что это у меня на лице?

Надпись под глазом, фломастером.

«Ты думаешь, там стена, а там дверь».

Это такая открытка от нее. Мило.

Растираю кожу, и буквы послушно смазываются, превращаясь в темные разводы на моей щеке.

А это что?

У меня на плече темно-синий рисунок. Снежинка.

Я начинаю его тереть. Не проходит. Затем судорожно тереть. Потом с мылом.

И ничего – не проходит!

Она все-таки сделала татуировку.

На память о себе.

Смотрю в зеркало на теперь уже мою снежинку.

Пусть не пиратка, но уже и не монашка.

А и ладно. Мне даже нравится.

Спускаюсь на улицу, иду к банкомату. Проверяю карту. Отлично – мне зачислили отпускные. Я не нищая, я всего лишь бедная.

Бреду в магазин. Покупаю фруктовый сок, булочки, сырок и йогурт.

Выхожу снова на улицу и оглядываюсь.

Не хочу сейчас возвращаться домой. Там ведь никого нет. Как обычно. Для меня нигде никого нет. Как обычно.

Разворачиваю сырок и ем его прямо на ходу. А иду я просто вперед, никуда.

Пару раз улавливаю разговоры прохожих о том, что наконец-то никаких осадков больше не будет и что вот-вот начнется весна. Которая наконец покажет, кто где срал.

Под моими ногами хрустит снег. Мертвый снег. А я люблю живой – тот, что падает.

Проходя мимо книжного, решаю зайти.

– А говорят, сейчас книг никто не читает, – говорю я девушке, стоящей на кассе, намекая на немалое количество посетителей.

– Не надписи же в подъездах читать. Книги любят людей, – дружелюбно отзывается она. – Что-то подсказать?

– Хочу подобрать себе чтиво про раздвоение личности.

– Тогда давайте пройдем в раздел психологии.

– Не-е, – отказываюсь я. – Научные диссертации на эту тему я читать не хочу. Что-нибудь художественное, пожалуйста.

Продавщица смотрит на меня подозрительно.

– Кстати, вот, вышла новая книга о том, как разобраться в себе и достичь успеха, очень популярна сейчас, – советует она, указывая на какую-то книжонку на стенде с бестселлерами.

– Нет такой книги, которую ты прочтешь и узнаешь, как улучшить свою жизнь. Все ответы внутри, – умничаю я.

В итоге беру «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда» Стивенсона и «Бойцовский клуб» Паланика.