Снег

Мы пошли на привокзальную площадь, следуя тем же путем, что и Ка, когда каждое утро в последние годы ходил в муниципальную библиотеку. Как делал и Ка, которому нравилось идти среди людей, спешащих на работу, мы вошли через дверь вокзала, прошли через подземный торговый центр, мимо секс-шопов на Кайзерштрассе, ларьков с сувенирами, мимо кондитерских и аптек и вдоль трамвайных путей дошли до площади Хауптвахе. Пока Таркут Ольчюн здоровался с некоторыми турками и курдами, которых он видел в кебабных и в овощных магазинах, он рассказал, что все эти люди приветствовали Ка, который каждое утро в одно и то же время проходил здесь, направляясь в библиотеку: «Доброе утро, профессор!» Так как я заранее спросил его о том месте, он указал мне на большой магазин на углу площади: «Кауфхоф». Я сказал ему, что Ка здесь купил пальто, которое носил в Карсе, но отказался от предложения зайти внутрь.

Здание муниципальной библиотеки Франкфурта, куда каждое утро ходил Ка, было современным и безликим. Внутри находились типичные посетители библиотек: домохозяйки, старики, убивающие время, безработные, один-два араба и турок, школьники, хихикавшие и пересмеивавшиеся, делая домашнее задание, и неизменные завсегдатаи этих мест: очень толстые люди, инвалиды, сумасшедшие и умственно отсталые. Один юноша, изо рта которого текла слюна, поднял голову от страницы книги с картинками, которую он рассматривал, и показал мне язык. Моего провожатого, заскучавшего среди книг, я усадил в кафе на нижнем этаже и, подойдя к полкам, где стояли книги английских поэтов, стал искать имя моего друга в карточках выдачи, прикрепленных к задней обложке: Оден, Браунинг, Кольридж… Всякий раз, когда я встречал подпись Ка, мне на глаза наворачивались слезы – я думал о том, что мой друг растратил в этой библиотеке свою жизнь.

Я быстро закончил свое исследование, которое повергло меня в сильную печаль. С моим другом-провожатым мы теми же улицами вернулись обратно. Свернув налево посредине Кайзерштрассе, перед магазинчиком с дурацким названием «Всемирный центр секса», мы пошли на Мюнхенерштрассе. Здесь я увидел турецкие овощные магазины, закусочные, пустую парикмахерскую. Я уже давно понял, что мне хотели показать; сердце мое сильно билось, но глаза уставились на апельсины и лук-порей в овощном магазине, на одноногого попрошайку, на автомобильные фары, отражавшиеся в наводящих тоску витринах отеля «Эдем», на неоновой букве «К», сверкавшей в пепельных вечерних сумерках розовым цветом.

– Вот здесь, – сказал Таркут Ольчюн. – Да, именно здесь нашли тело Ка.

Я посмотрел отсутствующим взглядом на мокрый тротуар. Один из двоих мальчишек, внезапно выскочивших из магазинчика, наступил на камни мокрого тротуара, куда, получив три пули, упал Ка, и прошел перед нами. Красные фары какого-то грузовика, стоявшего поодаль, отражались на асфальте. Ка умер на этих камнях, в течение нескольких минут корчась от боли, «скорая» не успела приехать. На какой-то миг я поднял голову и посмотрел на кусочек неба, которое видел он, когда умирал: среди уличных фонарей, электрических проводов и старых темных зданий, на нижних этажах которых располагались турецкие закусочные, туристические фирмы, парикмахерские и пивные, виднелся узкий кусочек неба. Ка был убит незадолго до полуночи. Таркут Ольчюн сказал мне, что в это время по тротуару прохаживаются лишь одна-две проститутки. Основной центр проституции находился через улицу, на Кайзерштрассе, но в оживленные вечера, во время выходных и во время работы выставок, «женщины» прохаживались и здесь. «Они ничего не нашли, – сказал он, увидев, что я смотрю по сторонам так, будто ищу улики. – Немецкая полиция на турецкую не похожа, работают хорошо».

Когда я стал заходить в магазинчики вокруг, он помогал мне с искренней нежностью. Девушки в парикмахерской узнали Таркут-бея, осведомились о том, как его дела. Конечно же, их не было в парикмахерской во время убийства, и они вообще не слышали обо всем этом. «Турецкие семьи учат своих дочерей только парикмахерскому искусству, – сказал он мне на улице. – Во Франкфурте сотни турчанок-парикмахерш».

Курды же в овощном магазине были весьма хорошо осведомлены о преступлении благодаря полицейским допросам, проводившимся после убийства. Может быть, по этой причине они не слишком нам обрадовались. Добросердечный официант закусочной «Байрам кебаб», протиравший в ночь убийства столы из искусственного дерева той же грязной тряпкой, что держал в руках и сейчас, слышал звуки выстрелов и, подождав какое-то время, вышел на улицу и стал последним человеком, которого видел в своей жизни Ка.