Снег

Он немного помолчал. Потом поднес палец к губам и сделал Ладживерту знак: «Молчи и смотри внимательно!» Он расстегнул пуговицы своего пиджака и, показав диктофон, выключил его через свитер.

– Я ручаюсь, прежде они отпустят тебя, – сказал он. – А Кадифе выйдет на сцену после того, как ей сообщат из того места, где ты спрячешься, что тебя отпустили. Но для того чтобы убедить Кадифе согласиться на это, нужно, чтобы ты вручил мне письмо, в котором будет написано, что ты согласился на эту договоренность. – В тот момент он думал обо всех этих деталях. – Я устрою так, что тебя отпустят на твоих условиях и туда, где тебе захочется быть, – прошептал он. – До тех пор пока дороги не откроются, ты спрячешься там, где тебя никто не сможет найти. И в этом мне доверься.

Ладживерт протянул ему один из листов бумаги, лежавших на столе:

– Напиши здесь о том, что ты, Ка, являешься посредником и гарантом того, что меня отпустят и я смогу целым и невредимым уехать из Карса в обмен на то, что Кадифе, не запятнав своей чести, выйдет на сцену и снимет платок. Если ты не сдержишь своего слова и если и меня приведут на пьесу, каким будет наказание поручителя?

– Пусть со мной случится то же, что и с тобой! – сказал Ка.

– Тогда так и напиши.

Ка тоже протянул ему лист бумаги:

– Ты тоже напиши, что согласен на сделку, о которой я говорил, что известие об этой сделке было передано Кадифе мною и что она приняла решение. Если Кадифе согласится, то напишет это на листе бумаги со своей подписью, а тебя освободят подходящим образом, прежде чем она снимет с себя платок. Напиши это. Где и как тебя должны освободить, реши не со мной, а с человеком, которому ты больше доверяешь в таком деле. В этом вопросе я советую тебе брата по крови покойного Неджипа, Фазыла.

– Мальчишку, который писал Кадифе любовные письма?

– Это был Неджип, он умер. Он был особенным человеком, которого ниспослал Аллах, – сказал Ка. – Фазыл тоже хороший человек, каким был и тот, другой.

– Раз ты так говоришь, я поверю, – сказал Ладживерт и начал писать на листе бумаги, лежавшем перед ним.

Первым закончил писать Ладживерт. Когда Ка дописал свое поручительство, он увидел, что Ладживерт смотрит на него, насмешливо улыбаясь, но не обратил на это внимания. Он был невероятно счастлив из-за того, что уладил дело, что они смогут уехать из города с Ипек. Не говоря ни слова, они обменялись бумагами. Ка увидел, что Ладживерт сложил бумагу, которую дал ему Ка, не читая, и положил ее в карман, и поэтому сам сделал то же самое и опять включил диктофон, нажав на кнопку так, чтобы Ладживерт это заметил.

Наступила тишина. Ка вспомнил последние слова, которые он сказал перед тем, как выключить диктофон.

– Я знал, что ты это скажешь, – произнес он. – Но если стороны не доверяют друг другу, то никакой договоренности достичь невозможно. Тебе нужно верить, что власть будет верна слову, которое она даст тебе.

Они улыбнулись, глядя друг другу в глаза. Впоследствии, многие годы вспоминая этот момент и размышляя о нем, Ка с раскаянием поймет, что его собственное счастье помешало ему почувствовать ненависть Ладживерта, и он думает, что если бы почувствовал эту злость, то не задал бы такого вопроса:

– Кадифе последует этому соглашению?

– Да, – ответил Ладживерт, гневно сверкая глазами.

Они немного помолчали.

– Раз уж ты хочешь заключить соглашение, которое свяжет меня с жизнью, то расскажи мне о своем счастье, – сказал Ладживерт.

– Я никого в жизни так не любил, – сказал Ка. Собственные слова показались ему наивными и глупыми, но все же он это сказал: – Для меня в жизни нет другой возможности стать счастливым, кроме как с Ипек.

– Что такое счастье?

– Найти мир, где ты забудешь всю эту пустоту и подавленность. Иметь возможность держать кого-то, словно целый мир… – сказал Ка. Он собирался сказать еще, но Ладживерт внезапно встал.

В тот же момент к Ка стало подступать стихотворение, которое он назовет «Шахматы». Он взглянул на Ладживерта, вытащил из кармана тетрадь и начал быстро писать. Пока Ка записывал строки стихотворения, рассказывавшие о счастье и власти, о мудрости и страсти, Ладживерт, пытаясь понять, что случилось, смотрел из-за плеча Ка на бумагу. Ка почувствовал этот взгляд внутри себя, а потом увидел, что записывает в стихотворение то, что подразумевал этот взгляд. Он смотрел на свою руку, записывавшую стихи, словно на руку другого человека. Он понял, что Ладживерт этого не сможет заметить: ему захотелось, чтобы он хотя бы ощутил иную силу, заставлявшую его руку двигаться. Но Ладживерт сел на край кровати и, как настоящий осужденный на смерть, с угрюмым лицом закурил сигарету.

Ка вновь захотелось раскрыть перед ним свое сердце, поддавшись некой непонятной силе притяжения, о которой он потом часто будет думать.

– Я много лет не мог писать стихи, – сказал он. – А сейчас, в Карсе, открылись все дороги, ведущие к стихам. Я связываю это с любовью к Богу, которую здесь чувствую.