Снег в июле

— Конечно, хочется. Так вот составили липовый акт. В первый раз! Может, сидели, как мыши, и ждали: вот-вот застукают и дадут по шее. Не застукали. Прошло! Готовы дома, не готовы — теперь подходит по плану срок, дома принимаются. И все об этом знают… — Круглов встал и прошелся по комнате. — Будете говорить, что после акта уже на качество не смотрят, спешат? Правильно! Новоселы, мол, въезжают в квартиры и сразу начинают исправлять дефекты. Так?

— Да.

— Ну вот видите?! Знаю я, милая девушка, чем вы дышите. Еще, наверное, будете говорить, что жильцы строителей плохо обзывают. Так? Но главное для меня другое…

Лицо Круглова помрачнело. Он подошел к балкону и, не глядя на Нину, продолжал:

— Главное: развращает это строителей. И рабочих учит халтурить, и прорабов…

— Понимаю, — устало ответила Нина. Она стояла у окна. — Что же делать?

Дождь перестал, ушли тучи, и высоко в небе уверенно зажглись звезды. Круглов аккуратно закрыл балконные двери.

— А черт его знает! Я вот струсил один раз, когда подписал акт рабочей комиссии, струсил второй раз — не явился на государственную комиссию… Думаете, сейчас пришел, чтобы покаяться, ударить себя в грудь: «Мы, мол, наведем порядок!» Нет, милая девушка, пришел я по другой причине — проверить краны, как бы ночью не залило здание. У меня уже было так после госкомиссии.

Нина взяла со стола сумку и направилась к двери.

— Я пошла. Значит, все, что вы сейчас говорили, все одни слова.

Нина пошла медленно вниз по лестнице. Если разобраться, то все надоело. В общем, она одна, все толкают ее тоже подключиться к этому порядку.

У входа ее ждал Алешка.

— Ты чего вернулся, милый? — насмешливо и резко спросила она. — Между прочим, можешь подняться наверх, там наш друг Круглов. У него интересные мысли насчет комиссии.

Алешка молча пошел рядом.

Они шли долго. Мимо ярко освещенных магазинов, где кассиры уже подсчитывали выручку, а продавцы были не за прилавками, а вольно расхаживали по торговому залу; мимо темных окон учреждений, наверное, шумных и полных жизни днем, а сейчас вызывающих тоску, будто все и навсегда кончилось; мимо небольших скверов, ограниченных глухими стенами домов, несмотря на то что тут стояли удобные скамейки, на них никто не сидел; мимо перекрестков улиц, где, уж наверное, полагалось быть толпе, но и тут было пустынно, людей отсасывали подземные переходы.

— Ну что, Алексей, завтра пойдешь к своему Мирону, подашь заявление? Да?

— Это уже ваш дом, Нина Петровна?

— Да, мой… А в заявлении напишешь, что уходишь на стройку. Потом спрячешься на своем монтаже, будешь ходить по балкам, красоваться… Будешь рассказывать друзьям, что ушел по принципиальным мотивам?

— Этот подъезд?

— Да, этот… Все будут считать тебя смелым парнем, и ты себя таким будешь считать. А ты… ты такой же трусишка, как и все… Ну что? Наверное, скажешь, что прочел классиков и попросишься ко мне?

— До свидания, Нина Петровна.

Она ничего не ответила, быстро вошла в подъезд.

Часть вторая

Глава первая. Алексей Кусачкин

Что-то изменилось в нем после того, как комиссия приняла дом, с того вечера, как он молча шел рядом с Ниной Петровной, с прощания у ее дома, когда она назвала его трусом. Вроде глаза открылись. Он вдруг увидел, что рядом с лихими парнями-монтажниками бригады Волошина, которые, никогда не жалуясь, в жару, непогоду, холод, принимают и ставят панели; рядом с прорабами, которые день-деньской пекутся о стройке, иногда ловчат, хитрят и даже лгут, но почти всегда для пользы дела; рядом с руководителями строительных управлений, начальством, как их насмешливо называли, но которые (это грешно скрывать) работали не меньше, а, может быть, больше, чем монтажники и прорабы, — рядом с ними были другие люди: Важин, Мирон, Поляков, Лисогорский, и они очень зорко следили за всем.

Когда он работал на стройке, то называл своими врагами водителей. Они доставляли на стройку панели, плиты, материалы, всегда спешили. Шуметь о простое начинали в воротах стройки, грозились больше ничего не привозить, а когда он пробовал их урезонить, жаловались начальству. Сыпались выговоры. Он называл врагами разного рода инспекторов за излишнюю требовательность, которая, как ему казалось, не нужна и отвлекает от дела; врагами были субподрядчики — отделочники, сантехники, лифтовики… Да боже мой, разве их всех перечислишь! Они требовали сушки стен для малярных работ, пробивки отверстий для труб, подготовки шахт для монтажа лифтов.

Он спорил, зачастую противоборствовал, потому что их требования не совпадали с его желанием — скорее смонтировать здание. Но вот сейчас он вдруг понял, что никакие они не враги, просто каждый хотел лучше сделать свое дело: водитель быстрее разгрузиться, сделать больше ездок; инспектора — обеспечить безопасную работу; субподрядчики пеклись о фронте работы для своих бригад.