Снега

— Вы дали моему мальчику, Ибену, хороший шанс в жизни, порекомендовав его на работу к Кендре и Сэму. И он отлично работал у них управляющим, не правда ли, Кендра?

«Правда, — ответила про себя Кендра. — Когда не спал в гостевой комнате». Вслух она ничего не сказала, но тем не менее кивнула головой.

— …А ведь это было не так просто для вас, когда люди вроде меня стали ругать вас как раз именно за этот достойный поступок. Так что эта картина — сколько бы она ни стоила — принадлежит именно вам. И делайте с ней все, что вам заблагорассудится.

Телевизионные камеры работали на полную мощность. Фотографы не переставая щелкали аппаратами. Репортеры что-то ожесточенно записывали в свои блокноты. Лишь мгновение Луис колебался, но потом все же сделал именно то, что должен был сделать.

— Картина будет отправлена обратно во Францию, — величественно объявил он. — Более того, я думаю, что все здесь собравшиеся должны запланировать на предстоящую весну совместное путешествие в Париж, чтобы присутствовать на церемонии возвращения этого портрета на его родину. Нора, ваши книги ведь очень популярны во Франции. Так что вы-то уж точно должны разделить со мной момент, когда я буду передавать шедевр кисти Кале французам.

Нора посмотрела на своего мужа и спросила:

— Как насчет того, чтобы провести апрель следующего года в Париже?

— Меня бы это устроило.

— Надеюсь, что вы и меня тоже приглашаете в это путешествие? — вступила в разговор Ида.

— Я приглашаю всех, — повторил Луис.

— Вам, наверное, и самой не верится, что две бесценные картины долгое время скрывались в вашем сарае? — спросил Тед Вимс у Джеральдин.

Джеральдин потянулась к своему бокалу с шампанским, взяла его в руку и посмотрела на близнецов:

— Я все же думаю, что не они, а вот эти два творения являются для меня по-настоящему бесценными…

ЭПИЛОГ

Офис Риган находился в старом здании на Голливудском бульваре. В здании с широкими, темными коридорами и черными, выложенными плитами полами. В таких зданиях, казалось, обитают души живших здесь в другую эпоху людей. Риган выбрала этот дом для своего офиса, чтобы ощутить дух истории, который источали старые стены. А еще важнее было то, что здесь совершенно не использовались лампы дневного света.

Стоял солнечный день. Риган стремительно вошла в здание, поднялась на скрипучем лифте на свой четвертый этаж, откуда открывался вид на Голливудские холмы. Даже из небольшого окна ее кабинета вид был впечатляющим. Заворачивая за угол последнего коридора, Риган услышала звонок телефона на своем столе. Она быстро достала ключи из сумочки, открыла дверь, пробежала два шага до стола и взяла трубку.

— Риган Рейли слушает.

— Поздравляю тебя с Днем святого Валентина.

— Привет, Кит, — улыбнулась Риган. Она опустилась во вращающееся кресло и откинулась на спинку. — Как дела?

— Ну что ж… — начала Кит. — Пока я не получила ни цветов, ни конфет, ни открыток.

— А кто должен был тебе все это прислать?

— Да в общем-то никто. Но я подумала, что какая-нибудь заблудшая душа могла бы обо мне вспомнить. Не могу понять, почему Дервуд, например, мне так ни разу и не позвонил.

— Ты же терпеть его не могла.

— Это — сначала, а потом — наоборот.

— Если тебе от этого станет легче, то могу сообщить, что я тоже пока ничего не получила.

— Но между Лос-Анджелесом и Хартфордом разница во времени в три часа, так что у тебя еще есть надежда.

— Кит, я только что вернулась после обеда в офис. Уже два часа дня. Если бы должна была что-то получить, то это бы уже произошло.

Риган нагнулась и подняла с пола почту, которую почтальон как обычно сунул в отверстие во входной двери.

— Единственная хорошая новость, — продолжала Кит, — заключается в том, что сегодня кончается время проклятого Бермудского треугольника и мы можем чувствовать себя в безопасности в течение следующих десяти месяцев. Риган? Риган? Ты слушаешь?

Риган, которая тем временем просматривала поступившую корреспонденцию, надорвала один из конвертов и углубилась в чтение:

— Гмм. Что? А, погоди-ка немного.

— Рейли, если окажется, что и тебе скучно со мной разговаривать, то мне действительно останется только одно в этой жизни — лечь и умереть.

— Нет-нет, Кит! — воскликнула Риган. — Ты ни за что не догадаешься, что я здесь у себя на полу обнаружила и вот теперь держу перед глазами!

— Карточку от Стюарта?

— Нет, это — приглашение на свадьбу Джеральдин и Ангуса. Со специальной записочкой лично от Джеральдин.

— О Боже! Теперь я точно впаду в депрессию. Ну, и что же там говорится?

«Дорогая Риган!

Жизнь не может быть лучше, чем она есть. Ангус и я решили скрепить браком свою любовь. Мы женимся в следующем месяце. В нашем возрасте, как мы сочли, не следует слишком много времени ходить обрученными.

Мы очень рассчитываем на то, что ты и твои родители, а также Кит, Сэм и Кендра смогут приехать сюда по этому поводу. Я, правда, думаю, что, учитывая успех Кендры в этой пьесе на Бродвее в Нью-Йорке, она, вероятно, и не сможет приехать. Тогда нам придется просто послать ей фотографии с нашей свадьбы.