Снежная Королева

После напряжения, пережитого при восхождении на скалу, ей хотелось только одного — отдохнуть, хотелось, чтобы ее оставили в покое, хотя бы ненадолго… глаза сами собой закрывались, веки стали тяжелыми… Как хочется спать. Заснуть — и ни о чем не думать. Она немного пошевелилась, чтобы устроиться удобнее, и вдруг в лопатку врезалось что-то холодное и жесткое.

Это был автомат.

Лера вспомнила, для чего с таким трудом взбиралась сюда, вспомнила, что от нее, может быть, зависит жизнь ее спутников, и взяла себя в руки.

Она перекатилась к самому краю площадки, выставила перед собой ствол автомата и осторожно выглянула, стараясь оставаться незаметной.

Внизу, под ней, стояли, теснясь друг к другу, трое ее спутников, чуть в стороне паслись лошади. Из-за поворота тропы показались запыленные, усталые всадники, ехавшие в голове каравана. Они один за другим выезжали на скальную площадку и осаживали лошадей. Вперед выдвинулся молодой мужчина с крючковатым орлиным носом, в серой бурке и высокой косматой шапке.

— Здравствуй! — приветствовал он Николая. — Мы немного опоздали. Тебе долго пришлось ждать?

— Недолго, — отмахнулся Николай. — А где мой друг Джамаль?

— Джамаль ранен в перестрелке с матхабами, мы оставили его в деревне белуджей неподалеку от Монтурского перевала. Теперь я командую его людьми, меня зовут Хамас. Я племянник Черного Касыма. Ты помнишь Черного Касыма?

— Кто же его не помнит! — Николай отступил на шаг и добавил: — Но дядя и племянник — это не одно и то же, а Джамаль еще жив!

— Он тяжело ранен и вряд ли выживет! — Хамас покосился на окружавших его всадников и продолжил:

— Теперь тебе придется иметь дело со мной, и я буду устанавливать новые правила.

— Мы с Джамалем обо всем договорились, и я не думаю, что нужно менять правила игры, когда карты уже на руках!

— Это — мои горы, — горделиво проговорил Хамас, поведя вокруг себя рукой. — И только я здесь решаю, как сдавать карты и когда устанавливать правила! Если ты хочешь участвовать в игре — принимай мои правила, а если нет…

В голосе Хамаса прозвучала угроза, а молодой всадник, державшийся рядом с ним, передернул затвор винтовки.

— Джамаль еще жив, — повторил Николай, отступив на шаг и прижавшись спиной к скале. — Он — настоящий мужчина, и он выкарабкается. Его не раз ранили. И каждый раз находился кто-то, кто спешил его похоронить. А насчет того, чьи это горы… полковник Талал из горной жандармерии Белуджистана тоже считает их своими. Талал — мой друг, я качал на руках его сыновей…

— Талал далеко, — насмешливо проговорил Хамас. — Ты, конечно, можешь позвать его, но вряд ли он услышит. Талал далеко, а я рядом, так что тебе придется принять мои правила. И для начала я хочу повысить цену товара. У меня отличный товар, а ты платишь за него, как за дешевую курдскую соломку…

— Я платил Джамалю хорошую цену, мы давно с ним работали, не подводили друг друга, и все были довольны. Так что незачем менять то, что всех устраивало!

Джамаля больше нет! — рявкнул Хамас. — Есть я! И тебе придется принять мои условия, хочешь ты этого или не хочешь! Иначе ты и твои друзья уже сегодня пойдете на корм стервятникам!

Всадник, гарцевавший рядом с Хамасом, вскинул винтовку, направив ее на Николая.

Лера поняла, что настал момент, когда она должна вступить в игру. И еще она поняла, что силы неравны и через несколько минут Николая и его спутников перестреляют, а потом доберутся и до нее.

Однако она раздумывала какую-то долю секунды. Точнее, вовсе не раздумывала, потому что палец уже лег на спусковой крючок автомата, а руки и глаза сделали все так, как учил ее Николай: навести прицел чуть ниже цели и выпустить короткую очередь…

Она целила в молодого всадника с винтовкой и не промахнулась: он выронил оружие и свалился с лошади. Одна нога осталась в стремени, а испуганная выстрелами лошадь отбежала в сторону, волоча мертвого хозяина за собой.

Однако одновременно и Хамас свалился с седла, хотя Лера в него не стреляла. Он лежал на раскаленных солнцем камнях, не подавая никаких признаков жизни.

Лера оглядела толпящихся внизу всадников и увидела, как широкоплечий бородач опускает автомат Калашникова. В рядах всадников за спиной бородача произошло какое-то движение, еще один человек упал с лошади с перерезанным горлом, и все снова затихли.

— Хамас был слишком молод, — проговорил бородач, выезжая вперед, — он не знал, как должен вести себя в горах настоящий мужчина. Джамаль еще жив, и нельзя торопить его смерть. И нельзя менять правила, которые не ты установил!

— Здравствуй, Мехмет! — проговорил Николай, шагнув навстречу бородачу. — Джамаль поправится и проживет еще сто лет, и ты всегда будешь его правой рукой. Давай поговорим о наших делах.

Бородач спешился, они с Николаем отошли к скале и опустились на землю, по-турецки скрестив ноги. Некоторое время они вполголоса разговаривали, затем пожали друг другу руки и поднялись. Мехмет что-то прокричал, и его люди тоже спешились и стали снимать с лошадей седельные сумки.