Снежная королева

– Я научу тебя верить в могущество сивилл! – Она медленно переступила через его безжизненное тело и бросилась к Гундалину, который неловко пытался встать на ноги. Она хотела поддержать его, обняла за плечи непослушными руками и тут заметила свежую рану, набухающую у него на лбу. – Что с тобой, БиЗед?

Он с изумлением посмотрел на нее:

– Со мной? Со мной все в порядке. – Он закрыл лицо руками, некоторое время постоял так, а потом руки его сами собой обвились вокруг ее талии, и он прижал Мун к себе. Она прильнула щекой к его щеке. – Благодарю вас, боги!.. Благодарю, что мы оба уцелели.

– Так, чем это вы занимаетесь? – Бладуэд влетела в распахнутые ворота и резко затормозила, увидев на полу тело бандита. Старлы, угрожающе ворча, все еще кружили возле него, словно стервятники возле павшей жертвы. Бладуэд посмотрела на Мун и Гундалину, прильнувших друг к другу, и в глазах ее Мун прочитала вопрос, который юная разбойница не решалась задать вслух:

– Да, это сделала я. – Мун утвердительно кивнула, удивляясь спокойствию собственного тона. – Я заразила его безумием сивилл.

Бладуэд невольно разинула рот.

– Он что же, умер?

– Нет. Но с утра уже… начнет понемногу сходить с ума… даже хуже… – Мун вдруг умолкла.

Бладуэд посмотрела в бессмысленное лицо лежащего на полу негодяя, потом снова подняла глаза; в них быстро сменяли друг друга самые разнообразные чувства, среди которых постепенно начинал доминировать гнев. Она сунула руку за пазуху и вытащила свой станнер; потом набрала на диске нужную комбинацию цифр, наклонилась и приставила дуло прямо к виску лежащего.

– Нет, этого не будет. Я не допущу. – Она выстрелила. Мун вздрогнула; Гундалину застыл как вкопанный. Никакой жалости или угрызений совести Мун не чувствовала.

– Черт побери! – Бладуэд убрала оружие. – Я же предупреждала его, что он очень пожалеет, если попытается что-нибудь сделать с тобой. – Вскинув голову, она посмотрела на Мун и Гундалину с каким-то более глубоким чувством, чем простой инстинкт собственницы, и более сильным, чем тоска. – Ладно, черт с вами! Теперь вы своего добились! Как только Ма узнает, что Тарид Рох сдох из-за вас, она потребует, чтоб с вас живьем кожу содрали, а здесь всегда делают так, как она хочет, и я пока что ничего изменить не могу: здесь все ее святой считают. А на самом деле она просто сумасшедшая! – Бладуэд вытерла нос рукой. – Да ладно! Только не смотри ты на меня так! Я же сказала, что отпущу вас.

Мун пошатнулась, постепенно осознавая происходящее, и медленно сползла на пол.

* * *

Хищный предрассветный холод кусал даже сквозь теплую одежду и шерстяную, бурого цвета маску, прикрывавшую лицо. Казалось, звезды на черном куполе небосвода потрескивают от мороза. Перед разинутой черной пастью пещеры снег лежал серебряным покрывалом при свете почти полной луны.

– Никогда не видела более, прекрасной ночи!

– Я тоже. Ни на одной из планет. – Гундалину слабо шевельнулся под одеялами с термоподогревом; он лежал среди груды припасов в передней части аэросаней. – И никогда не увижу, даже если доживу до Новой эры. – Он глубоко вздохнул и мучительно закашлялся – ледяной ветер раздражал его слабые еще легкие.

– Заткнись уж, а? – Бладуэд снова возникла рядом с ними. – Ты что, хочешь всех перебудить? На вот. – Она сунула что-то ему на колени. Мун увидела три маленькие переносные клетки. – Отвезете их в Звездный порт. Они больны, а я здесь не сумею их вылечить. – Голос ее был напряжен, как стиснутый кулак. Гундалину тут же завозился, пристраивая клетки рядом с собой под одеялом.

Бладуэд отошла к другим клеткам, которые успела подтащить к выходу из пещеры, и, выбрав первую попавшуюся, отперла ее.

– А сейчас я выпущу всех остальных дикарей – все равно они никого, даже тебя, не любят! – Она старалась говорить равнодушным тоном. Серокрылые птицы с шумом выбрались из клетки на снег, поудивлялись и, быстро разобравшись, в чем дело, улетели прочь, криками приветствуя неожиданную свободу. Бладуэд рывком отворила дверцу следующей клетки. Белые кролики гурьбой высыпали оттуда навстречу лунному свету и, неслышно ступая мягкими, точно обутыми в снегоступы лапками, тут же исчезли.

Обитателя последней клетки Бладуэд пришлось вытряхивать силой; карликовый лисенок, негодующе ворча, выкатился оттуда клубочком. Бладуэд пнула его так, что он отлетел в сугроб.

– Ну, давай же, черт тебя побери!

Лисенок сел, по-прежнему ворча от неудовольствия; его серебристая шерстка стояла дыбом; потом он, весь дрожа, попробовал осторожненько снова залезть в клетку, где было тепло и безопасно, но путь ему преградил сапог Бладуэд, и он, скуля, полез вверх по меховому отвороту сапога.

Бладуэд выругалась и взяла его на руки.

– Ну ладно, раз уж… – Голос у нее вдруг сорвался. – Остальных я оставлю! – Она вызывающе посмотрела на Мун. – Теперь я уже гораздо лучше умею за ними ухаживать, верно? Они сами захотели остаться со мной…

Мун молча кивнула: она боялась расплакаться.