Снежная роза

Он стоит и раздумывает. На нем полосатая фланелевая пижама, лицо еще влажное после умывания. Со своей челкой, падающей на лоб, и свежей безволосой кожей Артур выглядит так по-мальчишески. Серые глаза спокойны и искренни, и он не такой угрюмый, каким казался, когда они все вместе были на первом этаже.

— Это хороший вопрос, — говорит он. — Что ж, тут такое дело. Мне нужно, чтобы родители были счастливы. И по какой-то странной причине от этого они, похоже, счастливы. Они не были в восторге, когда у меня появилась подруга. А она славная девушка, хотя и танцовщица. Однако теперь, когда какой-то религиозный маньяк женил меня на совершенно чужой девице, в их мире все прекрасно. Безумие, не так ли?

На его лице внезапно появляется чудесная улыбка, от которой в уголках глаз собираются морщинки и становятся видны ровные зубы. Раньше она никогда их не замечала. Внезапно ей видится не такой уж мальчик, а юноша на переходе к первому цветению зрелости.

— У тебя была подруга? — с любопытством спрашивает она.

— О да. По правде говоря, у меня их было несколько. Однако они знали только об одной. О Сузан. Милая девушка, и не ее вина, что отец у нее портовый грузчик, а мать швея.

— И как они о ней узнали?

Артур пожимает плечами:

— В университете я попал в неприятности. Это связано с тем, как я развлекался и с кем… В общем, меня отчислили.

— Отчислили?

— Да, на год. Мой отец сказал, что позволит мне вернуться только при том условии, что все это время я проведу с ним и с матерью. А это означало приехать сюда. И они еще думают, что якшался с дурной компанией я!

— Что ты имеешь в виду? — требовательно спрашивает Летти. Она садится в кровати, по-прежнему держа натянутую простыню под подбородком.

Он смеется:

— Я смотрю, ты так и горишь желанием выгородить этого шарлатана.

— Он не шарлатан! — возмущается она.

— Конечно шарлатан. Умный и убедительный, но совершеннейший мошенник. Не могу не восхищаться тем, что он сделал, как он все это выстроил, как всех вас одурачил. А теперь ему удалось обменять старую жену на молодую. И все под предлогом духовных браков! — Артур хохочет и качает головой: — Как я уже сказал, очень умно.

— Как ты смеешь так говорить? — Если слова Артура зародили хоть малейшую тень сомнения в Возлюбленном, все, что ей надо сделать, это вспомнить его лицо, огонь в глазах, когда он проповедует, его абсолютную убежденность, которой он заражает всех их. Она не сомневается, что он гений.

— Он хочет спасти твою душу! — возглашает она.

— Кое-что он хочет спасти, — замечает Артур, — но не думаю, что мою душу. А теперь позволь мне взять одеяло, и я лягу тут. Мне будет вполне удобно.

Он подходит, с ловкостью фокусника берет одеяло и идет к кушетке. Взбив подушку, он громко выдыхает и через минуту, кажется, засыпает.

Летти протягивают руку, чтобы выключить лампу. Она вне себя. Она не может спать, ибо все внутри клокочет от гнева. «Шарлатан»! Как он смеет? Он ничего не знает о Возлюбленном. Он просто самоуверенный мальчишка, который думает, что умудрен опытом, потому что проучился какое-то время в Кембридже, или Оксфорде, или где-то еще. Потом она пытается успокоиться. Меня испытывают. Он не собирается упростить мне жизнь, это очевидно. Но я спасу его душу. Теперь понятно, что это и есть моя миссия.

Глава 22

Моя жизнь разворачивается под сомкнутыми веками, как будто сознание отказывается мириться с решением, которое я приняла: погрузиться в забытье. Более суток я не открывала глаз, лежа в постели. Мне помогали мочиться и пытались напоить горячим бульоном, просовывая ложку между губами. Я не хочу есть. Я не хочу функционировать. Я просто хочу положить всему конец. Однако мое сознание отказывается подчиниться. Оно продолжает воспроизводить эпизоды из моей жизни, как будто все они хранятся на дисках и проиграть их так же просто, как любимый комедийный сериал. Я вижу себя такой, как была. Я в одежде, которую надеваю после работы, — в джинсах и свободной рубашке, перемешиваю что-то — ризотто? — в голубой кастрюле на нашей кухне. Лицо вытянутое, губы крепко сжаты, и я жду Рори, который должен откуда-то прийти. Хедер и… другой… тот, кого я не могу себе представить… сейчас у Каз. Она знает, что произошло нечто очень важное, но я пока не могу заставить себя ей рассказать. Впервые с тех пор, как мы подружились, я ничего ей не рассказала.

Хлопает входная дверь, и меня подташнивает от нервного ожидания. Я попыталась составить план, но это оказалось невозможным. Любая следующая реплика, любая фраза будет зависеть от реакции Рори.

— Привет! — кричит он из прихожей. Я слышу звяканье ключей, когда он кладет их на столик. — Я дома!