Снежная сказка для Мириам

− Я глазастая, − усмехаюсь лукаво. – И, кстати, хватит уже выкать. Можешь обращаться ко мне на «ты».

− С удовольствием, − склоняет он учтиво голову. – Ну что? Начнём?

− Да, − встряхиваю я руки. – Смотри, первым делом нужно скатать несколько шаров из снега. Из них мы сделаем туловища. Идея состоит в том, что нужно соорудить массивных высоких истуканов. Чем выше, тем лучше. Грозных на вид, внешность можно придумать самому…

Объясняя, я постепенно нагнетаю в ладонях магию и начинаю играть потоками воздуха, скатывая сначала снежок, а потом и целый шар из белого снега.

− Так нечестно. Это не заклинание, − возмущается Микель, пристально наблюдая за мной. – Ты это на сырой силе делаешь.

− А тебе что мешает? – фыркаю насмешливо. – Заклинания хороши для сложных задач, но иногда нужно просто скатать снег. Или просто дать кому-то подзатыльник.

Со смешком я веду пальцем и легонько сбиваю ему шапку на нос.

− Ах так?! − возмущается юная копия Сенда. И, поправив шапку, решительно идёт ко мне: – Хорошо, я понял. Показывай, как ты это делаешь.

По его прищуренному взгляду видно, что парень теперь смотрит только на магические потоки.

– Ладно, смотри внимательно. Уверена, предметы ты левитируешь без труда. Видела, как твой отец это делает, когда он с дерева меня снимал. С воздухом нужно работать немного иначе. Его сложнее почувствовать, зато он гораздо пластичней и послушней.

Я медленно демонстрирую, как уплотняю воздух, как направляю этот уплотнённый поток в нужном мне направлении, загребая снег. Микель, сосредоточенно хмурясь, пытается повторить за мной.

− Мягче надо. Почувствуй их, − я хватаю его за руки, направляя. А в какой-то момент, поддавшись порыву, даже пропускаю свою магию через его ладони, чтобы более явно продемонстрировать, что именно имею в виду.

− Уоу, − начинает смеяться парень, когда с моей помощью у него начинает получаться всё лучше и лучше. – Потрясающе. Я действительно уловил, что к чему. Тебе нужно преподавать. Многих заткнешь за пояс.

Да кто же опасную шпионку к детям подпустит?

− Видишь, ничего сложного, − улыбаюсь отступая от своего неожиданного ученика. – Ну что, давай наперегонки? Кто первый соорудит ледяного истукана высотой… допустим, не менее двух метров, тот…

Тут я замираю, пытаясь придумать достойный приз.

− Тот может задать любой вопрос и получит на него правдивый ответ, − хитро улыбается Микель. Протягивает мне руку: – Уговор?

Вот же… Какой хитрый «пасынок» мне попался, однако.

Разумней было бы отказаться, но внезапная мысль о том, что я смогу узнать немного больше об отце и сыне, которые так глубоко почему-то пробрались в моё сердце, заставляет меня согласно кивнуть и пожать протянутую ладонь. О том, что я проиграю, мысли как раз и не возникает.

Однако вскоре я начинаю понимать, как сильно просчиталась.

Первый шар у Микеля выходит так себе. Но вскоре он набивает руку и начинает работать всё быстрее и ловчее. И за сооружение самих истуканов по обе стороны от крыльца мы принимаемся практически одновременно. А дальше я понимаю, что, наверное, зря связалась с сыном гения.

Потому что он начинает творить что-то просто немыслимое. Помогая себе магией, руками, что-то приговаривая и бегая вокруг, Микель в два счёта сооружает огромного ледяного тролля, опирающегося на здоровенную дубину. Очень правдоподобного, живописного и весьма грозного тролля.

К тому моменту, как я заканчиваю лепить своё обычное снежное пугало для нечисти, мой соперник уже стоит довольный, сложив руки на груди и наблюдая за моими финальными штрихами.

− Я победил, − констатирует он с крайним удовлетворением. – И у меня готов вопрос.

− Не сомневалась даже, − ворчу со вздохом. – Ладно, ты свой приз заслужил. Только принеси сначала лестницу.

− Зачем? – удивлённо таращится на меня Микель.

− Морды им разрисовать нужно. Или ты не принёс краски?

− Бес его за ногу, − хлопает он себя по лбу. – Забыл. Сейчас сбегаю.

Он уже поворачивается к дому. Но я вдруг понимаю, что это и есть мой шанс улизнуть. Более удачного может и не представиться больше.

− Подожди. Давай сначала свой вопрос. Не люблю быть должна, − усмехаюсь криво. – Потом разрисуем.

− Ну хорошо, − Микель возвращается. Подходит ко мне, становясь напротив и сунув руки в карманы. Словно волнуется. Смотрит внимательно в лицо, а в том, что его ночное зрение почти не уступает моему, я уже убедилась, пока мы скульпторов изображали. И наконец произносит: – Скажи, что для тебя значит мой отец?

От неожиданности я чувствую себя так, будто меня с размаху ударили в солнечное сплетение. Даже назад немного подаюсь. Почему-то именно этого вопроса я не ждала. А ведь должна была, наверное. Конечно, он беспокоится об отце.

− Я… мне сложно ответить, − признаюсь сглотнув. – Всё очень сложно.

− У нас уговор, − упрямо выдвигает челюсть вперёд этот юный мужчина. – Не нужно этих детских отговорок. Я вижу, как смотрит на тебя отец, как он меняется из-за тебя, как оживает. И хочу знать, что он значит для тебя?