Снежная сказка (СИ)

 На следующий день, как только сошла роса,  собрался Василь на жатву, и Парашка за ним увязалась.  Размахивала полевиком с молоком и узелком с пирогами, что Настя им на обед дала, да болтала без умолку, но увидев, что Василю не до ее пустых разговоров, замолчала. Задумчив был Василь. Парашка чувствовала в чем дело, но вопросов задавать не стала. Глупости болтать – одно, а в душу лезть человеку – совсем  другое. Помочь хотела ему девушка, да слов подобрать не могла. Что ни скажи, все не то будет.

Молоко да пироги оставила Парашка в тенечке в рощице, что близ поля росла, а сама,  поздоровавшись с жницами, подвязала сарафан, чтоб не мешался, открыв загорелые икры, взяла серп, да принялась жать. Ловил себя Василь на том, что нет-нет, да и взглянет, как Парашка управляется, как плавно ее руки движутся, как отдышавшись, пот со лба утирает, как при этом грудь ее колышется.

Как умаялись селяне, отдохнуть да пообедать в рощицу отправились. Сели Василь с Парашей под деревом на траву мягкую, развязала девушка узелок, потянулась рукой к пирогу да нечаянно с пальцами Василя соприкоснулась. Накрыл он ее ладонь своей. Зарделись щеки Парашки, затрепетали стыдливо ресницы, но руки не отняла она.

- Красивая ты, Прасковья! Как я раньше не замечал?

Удивился Василь, вроде на виду все время была соседская девчонка, росли вместе, да не видел какова она. Только сейчас разглядел, что в глазах, темных, как спелые сливы, сверкает озорной огонек, как вздернут носик ее задорно, как выбиваются непослушные каштановые кудри из-под платка. Не было бы неподалеку баб, укрывшихся, как и они, в роще от полуденного зноя, сорвал бы с  по-детски пухлых губ девушки поцелуй.

- Полно тебе, Василь. Я такая же, как все, не лучше и не хуже.

- Говорила мне мать, не там ищешь счастье, рядом оно.

- Дома твое счастье.

- Эх, - только рукой махнул Василь.

Вечером домой возвращались молча, шли рядом, иногда соприкасаясь плечами. И казалось Василю в эти мгновения, что Парашка ближе ему, чем жена. Открыться хотелось, рассказать, как горько ему бывает. Чувствовал, что поймет его Парашка, выслушает, не осудит. Да как-то это не по-людски, сор из избы выносить, да языком чесать.

Тепло от девушки исходило, а от жены веяло морозом.

Настасья встретила щами да хлебом свежим. Засуетилась, на стол накрыла. Парашку отужинать звала, да отказалась та, домой спешила.

Смотрел Василь долго на жену, а потом спросил:

- Как получилось, что тебе противен стал? Ответь, любила ли?

- Любила.

- А теперь?

- Не знаю.

Отставил он миску с щами горячими, отложил ломоть хлеба ароматного, не  поцеловав жену на ночь, на полати полез спать.

А Настенька прибрала со стола, да за кружево села, вот только не получалось плести, пелена слез мешала. Прилегла на лавку, да так и уснула, бедная.

А Василь после третьих петухов проснулся, увидел Настю спящую, будить не стал, накрыл ее полушубком, коснулся губами щеки ледяной. Рукоделие, что на полу лежало, поднял, да на стол положил. Взял с собой краюху хлеба и в поле отправился.

Настя поднялась только к Парашкиному приходу, размяла затекшие ноги и руки, приготовила каши пшеничной и отослала девушку с кашей в поле, чтоб Василь голодным не остался. Увидела Парашка Василя издали, крикнула, платком замахала.

- Зачем пришла? – спросил он.

- Каши принесла. Настя о тебе беспокоилась.

- Беспокоилась, значит, - невесело заключил он. - Домой иди. Серпа все равно нет лишнего.

- Так я снопы вязать буду.

В полдень укрылись они от зноя в роще березовой. Ложку Настасья только одну положила,  не думала, что Парашка в поле останется. Предложила девушка Василю первому есть. Но Василь по-другому решил. Зачерпнул ложкой каши, да к губам девичьим поднес. Распахнула удивленно глаза Парашка, приоткрыла рот, осторожно кашу с ложки взяла, да крупинка на губе нижней осталась. Усмехнулся Василь, пальцем по губе ее провел, вытирая, да будто невзначай тыльной стороной ладони щеку загорелую погладил.

Отломил парень кусочек хлеба и так же угостил ее, коснулись губы нежные его пальцев, хлеб принимая.

Так они и съели горшок каши да краюху хлеба.

На заре вечерней, наработавшись, в деревню возвращались. Соприкасались рукавами рубах своих, так близко друг к другу шли. Василь словно ненароком задел ее ладонь, да пальцы переплел со своими.

- Негоже так, - строго Парашка на него посмотрела, но руку не одернула.

- Негоже, -  согласился Василь и крепче сжал ее пальцы.

 В сумерках уже до околицы дошли. Только там руки и расцепили. Хоть темно да глаза чужие то, что не надобно показывать, и в темноте увидят. Во двор Парашка вместе с Василем вошла. Жучка радостно залаяла, хвостом завиляла, приласкала ее Парашка. Хотела девушка в избу заглянуть, спросить у Настасьи, чем помочь, прежде чем восвояси отправиться. Да увлек ее Василь в амбар, показать что-то захотел.