Снежные псы

Тытырин взмахнул мегафоном, и появился оркестр. Два придурка с банджо, один с гармошкой. Трио затянуло похоронный марш. Конечно, в исполнении банджо и гармошки марш получился довольно фривольным, но это вполне соответствовало ситуации. Да… Оркестра я точно не ожидал, у Тытырина явно организаторский талант. Сюда вообще, гляжу, попадают или организаторы всякие, или фантазеры безбашенные, или… Хотя все сюда попадают. Все.

Тытырин, перекрикивая оркестр, провозгласил:

– Наказание оных вышеуказанных злоумышленников должно быть произведено незамедлительно! Приговор не подлежит обсуждению, обжалованию и опротестованию, слезы не помогут! Исполнение произвести посредством аутодафе!

Меньшая и наиболее просвещенная часть приговоренной толпы испуганно охнула, другая стала тупо переглядываться. Все как полагается.

– Их что, сжигать будут? – испугалась Ариэлль. – Драконами?

– Как сказать… – Я опять приятно удивился образованности своей соратницы. – Ну, частично сжигать, в моральном смысле… Короче, узришь сейчас.

Так и случилось.

– Извините, – ехидно поправился Тытырин, – оговорка вышла: не к аутодафе… к экстракции… Нет, нет, опять ошибся, к экстрадиции!

Тытырин вернулся к серьезному тону:

– Вышеперечисленные преступники приговариваются к высшей мере – к принудительному изгнанию из пределов Страны Мечты, то есть к экстрадиции по жесткому сценарию.

– Как это по жесткому сценарию? – спросила Ариэлль.

– Да просто, – ответил я. – Сначала руки отрежут, затем ноги… Да нет, нет, конечно! Перец… ну, Великий Персиваль… вышвырнет их через долгую трубу.

– Через трубу? – не поняла Ариэлль.

– Ага. Как у тебя с геометрией?

– Нормально… было нормально.

– Ясно. Какое кратчайшее расстояние между двумя точками?

– Прямая, конечно, – ответила Ариэлль.

– Верно. И когда Великий Персиваль сам шныряет туда-сюда, он шныряет по прямой. Но есть еще кривая, такой долгий путь через… если в терминах вульгарной уфологии, через туннель между мирами. По нему тоже можно, но гораздо дольше, и неприятней. Их, – кивнул я на осужденных, – Персиваль вышвырнет через длинный туннель, то есть через трубу. А это несладко. Обычный переход и то тошнотный, а через трубу… Короче, лучше перед переходом не завтракать. И не обедать. Неделю. Понятно?

– Понятно…

Тем временем эльфы Ариэлль начали выстраивать пленников в новую, расстрельную, шеренгу.

– Тут много особенностей, – пояснил я далее. – Вообще, как говорил Персиваль, попасть сюда гораздо проще, чем выпасть. Вход рупь – выход три. Те, кто выпадает отсюда естественным путем – ну, после самоусовершенствования или после того, как их тут вроде как прибили, – как раз выпадают по кривому пути. Поэтому почти все они ничего не помнят…

Ариэлль кивала, слушая меня.

– Так вот, балбесы очень скоро окажутся у себя дома. И не будут ничего помнить. Человек пять из банды, конечно, станут рассказывать про свои приключения, но их сочтут психами и станут немножко лечить транквилизаторами. Вылечат. И они тоже забудут. Только сны им останутся. И чувство потери. Знаешь, взрослые все время хотят в детство, им постоянно кажется, что там, в детстве, осталось что-то неуловимо-прекрасное, забытое… Кстати, наш доблестный Перец считает, будто сны – не что иное, как прорыв в нашу реальность реальности Страны Мечты. Лептонные потоки пронизывают мироздание во всех направлениях, несут информацию, Мечта отражается в снах. Ты замечала, что в снах все тоже этак отрывчато, ну, совсем как здесь? Идешь по лесу, и вдруг раз – в тундре оказываешься. И наоборот…

Разговорился я что-то.

– Замечала.

Ариэлль поглядела на меня с жалостью. Почему-то.

– Это неспроста, – продолжил я. – И вот еще что неспроста…

И тут появился Перец.

Он выглядел… Короче, выглядел. Перец был обряжен в длинный черный плащ с глубоким капюшоном, под плащом вороненая броня, далеко в сторону торчала рукоять меча со змеем и кашалотом, даже сапоги, и те – хоть смотрись. Красивая форма, парадная.

Представительно, медленным шагом Перец приблизился к отделенным. Повел плечами. Со спины к нему подбежал Тытырин, принял плащ.

Особого солнца не светило, но броня блеснула, полыхнула золотыми зарубками. Я усмехнулся – Перец был в шлеме с полуопущенным забралом, так что виднелся только подбородок. Лицо, что ли, не хотел показывать?

Перец оглядел децимированных. Те стояли понуро. Никому не хотелось возвращаться. А может, просто боялись, что Перец чего-то еще устроит. Кроме возвращения. Выкинет что-нибудь такое, оригинальное.

Вообще-то раньше он не производил чудес публично, а сейчас, видимо, очень чесалось, славы хотелось. Устал от безвестности. А может, какие-то свои резоны у него, скажем, решил сам деспотом заделаться. А что? С его-то возможностями…

Перец вытащил из ножен меч и шагнул к обреченным. Шеренга, не сговариваясь, отступила.

– Слушать меня! Смир-рна! – свирепо рявкнул Перец.

Так рявкнул, что даже без мегафона его было слышно всем.

Шеренга выровнялась.

– Ну, голубки, пора домой… – Перец воткнул меч в землю.

– Что он будет делать? – шепотом спросила меня Ариэлль.