Снежный ангел

— Не пойму, что у вас с папой вышло?

— Сама не пойму! И не собираюсь ломать над этим голову. А только знаешь, Лил? Я счастлива! Все прекрасно.

Лили вперилась в меня изучающим взглядом. Недоверчиво переспросила:

— Ты счастлива?

— Да.

— Не верю я, что все хорошо.

Я изумленно посмотрела на дочь:

— Что ты такое говоришь? Да мы уже лет сто не жили так… — я покачала головой, подыскивая нужное слово, — так спокойно! Сама посуди: папа придет через двадцать минут, а я за ужин еще и не бралась. Ну да, у нас сегодня жареные овощи, их пару минут готовить. И все равно…

Лили многозначительно глянула на мою руку.

Я подавила вздох.

— Несчастный случай.

— Ничего подобного.

— Ну, что было, то прошло.

— А как же мистер Уивер?

— А что мистер Уивер?

— Почему мне нельзя проведать его? Рождество скоро, а он один.

Я теребила кисточки пледа, который мы накинули на ноги.

— Макс — щекотливая тема. Не стоит сейчас об этом.

— А дедушка? Если нельзя к Максу, тогда, может…

— Пожалуйста, прекрати, Лили. Мы не станем искать дедушку.

— Почему?

— Потому что…

— Тогда, значит, все осталось по-старому, — перебила Лили. — И у нас полным-полно всяких дурацких правил. Про это можно говорить, про то — нельзя… Не понимаю. И не хочу так больше.

— А по-моему, мы на пороге чего-то нового. Нового и доброго.

Лили скорчила недоверчивую гримасу:

— Хорошо, если так.

* * *

Как же я забыла: если все слишком хорошо — жди беды. Всего три дня назад я пообещала Лили, что мы вот-вот заживем по-новому, и надо же было мне оставить сорочки Сайруса в стиральной машине. Мы с товарками из Библейского кружка решили отвезти рождественские сладости в местный дом престарелых, и я — нет чтоб дождаться конца стирки! — бросила машину на произвол судьбы. Ну напрочь из головы вылетело.

Когда Сара объявила, куда мы направляемся, в груди что-то оборвалось. Отца поместили в интернат много лет назад. Однако эвертонский дом престарелых оказался ему не по карману, и папа вынужден был переехать в какой-то другой. Время от времени я получала скудные сведения о нем от дяди, но несколько лет назад и эта ненадежная связь оборвалась. И вот мы едем в дом престарелых… Мне почему-то стало не по себе.

Где-то в подобном заведении живет мой отец. Одиноко ему? Вспоминает меня? Удивился бы он, если б узнал, что Лили только о нем и говорит? Что у нее теперь новая мечта — разыскать дедушку?

Раздавая налево и направо нарядные коробки с песочными коржиками и ореховой помадкой, я неожиданно поймала себя на том, что в каждом лице ищу папу. Вглядываюсь, пытаясь отыскать знакомые черты. Столько лет я если и вспоминала о нем, то не иначе как с безразличием, а тут… Долгие рассказы Лили о моем детстве сделали свое дело — в душе открылся потаенный уголок, где хранилось то, что я старательно заставляла себя забыть.

Мне хотелось увидеть папу. С ума сойти! На обратной дороге я расплакалась в машине у Сары.

— Похоже, я соскучилась, — призналась я, когда Сара, только отъехав, снова остановилась у тротуара и протянула мне платок. — Сама не знаю, с чего вдруг… Ну, мы ведь никогда особо с ним не ладили.

— Он твой отец, — мягко заметила Сара. — И всегда им будет.

— Но мы с ним уже бог знает сколько лет не общаемся. — Я тихонько высморкалась. — Ума не приложу, что это на меня нашло.

— Эти два месяца у тебя выдались… эпохальные, — хохотнула Сара. — Воскрешение старинной дружбы, отважное вранье мужу, объяснение начистоту с дочкой, бесконечные рассказы о прошлом, грандиозная стычка с Сайрусом и, наконец… примирение? — с явной вопросительной интонацией закончила Сара. Стало быть, не одна дочь сомневалась в счастливом конце моей «сказки».

— Да, — твердо ответила я. Потом, поразмыслив, добавила с меньшей уверенностью: — Не знаю. У нас с ним все вроде наладилось, но сказать, что мы живем душа в душу, нельзя, конечно.

Сара собралась было еще что-то спросить, но по щеке у меня поползла очередная слеза, и она передумала. Только потрепала меня по руке и сказала:

— Что до меня, так я отлично понимаю, почему тебе после стольких лет захотелось увидеть отца. В последнее время у тебя не жизнь — чистый бедлам. А папа обнимет крепко-крепко, и все тревоги как рукой снимет. И уже не страшно. Это первое средство!

Я вообще-то плоховато помнила, каково это, когда папа обнимает. Но кивнула.

— За чем же дело стало? — Сара пожала плечами. — Поезжай, навести его.

— Все не так просто. Я даже не знаю, где он.

У Сары заблестели глаза:

— О-о! Тайна! Обожаю тайны.

Возле моего дома она обняла меня и пообещала, что мы непременно разыщем моего отца.

Голова гудела: мысли о прошлом, надежды на будущее… Я скинула туфли, повесила пальто в прихожей, перчатки и ключи положила на комод в холле. В кухне рассеянно заглянула в холодильник — чего бы такое сварганить на ужин? Когда прискакала из школы Лили, я деловито раскатывала тесто для своего знаменитого пирога с мясом. Оставленное в стиральной машине белье было забыто окончательно и бесповоротно…

До следующего утра, когда Сайрус стал собираться на работу.