Снежный орнамент (СИ)

– Это не так! – тут же возразил пораженный Гарри, но вместо ответа подруга только всхлипнула.

От этого он совсем растерялся. Хотелось просто схватить её за плечи и потрясти, как-то доказать, что она ошибается или просто обнять и успокоить, сказать, что всё временно и не стоит расстраиваться. Но Гарри слишком хорошо знал свою подругу. Стоит лишний раз её без причины тронуть, и она тут же его оттолкнет, а это вызывало необъяснимый страх. Не зная, что и делать, он присел рядом и с трудом удержал руку, чтобы не погладить девушку по спине.

– Да ты… ты…

Хотелось очень много чего ей сказать. Какая она умная, смелая, красивая, храбрая, замечательная, чудесная… но все эти слова казались какими-то громкими, незнакомыми и никак не могли сорваться с губ.

– Да ты лучше всех! – с чувством произнёс Гарри.

– Не надо меня утешать, – сквозь слёзы возразила Гермиона, и это только разгорячило парня.

– Да чтобы меня завтра бладжером убило, если я вру!

– Да что ты несешь?!

На Гермиону его нелепое заявление подействовало куда лучше ласковых слов. Она подняла голову и посмотрела другу в лицо. Хоть он и не видел за тёмными стеклами очков её глаз, ему показалось, что они сейчас полны осуждением, нежели грустью.

– Не смей такое больше произносить, – строго предупредила она.

Его губы чуть дрогнули, но Гарри удержался от улыбки.

– Не буду. А ты больше не плачь из-за всякой ерунды.

Гермиона не успела возразить. Воодушевленный успехом, Гарри положил руку на её плечо.

– Нисколько эти очки тебя не портят. Ты всегда хорошо выглядишь, – признался он и почувствовал, как кровь приливает к щекам.

В эту же минуту ему самому показалось, что он ошибался, и ничего нелепого в образе подруги не было. Её же заметно тронула его смелость, пошатнувшая собой её собственную критичную оценку внешности.

– Ты… и вправду так считаешь?

– Да.

В подтверждение Гарри уверенно заправил несколько её прядей за ухо, чтобы снова открыть для себя прелестное личико. Так захотелось его коснуться и почувствовать нежность кожи, которую оценил даже не способный на глубокие умозаключения Рон, что Гарри не удержался и провёл пальцем по щеке подруги. Она смущенно улыбнулась, расценив его жест как проявление дружеской заботы и поддержки. Он сам, совершенно завороженный, не сводил с девушки глаз. Ему казалось, что даже сквозь тёмные очки он видит родные, кофейного оттенка глаза, в которых лучится тепло и понимание. Весь этот бешеный день ему не хватило именно этого – участия Гермионы, простого разговора с ней, обмена разными мыслями.

Гарри вдруг захотелось сразу всё выложить – и расследование, и проблемы в команде, и новые слухи, – и в тот же момент захотелось вообще ни о чем не говорить, просто насладиться этими мгновениями тишины и спокойствия, сидя рядом с друг другом. Сам не понимая, как так вышло, он вдруг обнаружил, что его рука сжимает предплечье Гермионы. Похоже, он снова не удержался, а девушка не стала возражать. Ему вдруг как никогда захотелось самому её притянуть и обнять, погладить по спине и заверить, что всё будет хорошо, чтобы она больше не была несчастной. Не представляя, что с ним такое творится, чем-то напоминающее сумасшествие, Гарри почувствовал, что пересохло в горле, и сглотнул.

Повисшая между друзьями неловкая пауза заметно затянулась. Гермиона разомкнула было губы, но почему-то отвела глаза и не произнесла ни слова.

– Теперь тебе можно будет выходить? – поинтересовался Гарри. – Придёшь на завтрашний матч?

Она занервничала, и он почувствовал это потому, как напряглась её рука, а пересохшие губы тронул язык.

– Что? О, нет, прости! Боюсь, пока нельзя. Мадам Помфри говорит, яркий свет вреден для моих глаз и… – быстро заговорила она, но Гарри её остановил.

– О, ничего, не беспокойся.

Он и сам понял, что если она и может выйти, то боится показываться на глаза другим в таком виде. Требовать этого с неё было бы несправедливо.

– Уверена, вы одержите победу. Ты прекрасный капитан, а команда тебя не подведет.

От её слов Гарри почувствовал, что краска заливает его лицо – мало кто в него так безоговорочно верил. Его губы растянулись в робкой улыбке. Гермиона улыбнулась в ответ и приложила свою ладонь к его руке на предплечье, точно дублируя слова поддержки таким жестом. Гарри показалось, что он по непонятной причине вдруг сделался счастливее, чем за последние полгода.

– Знаешь, я должен тебе кое в чём признаться, – наконец сказал он.

– В чем же?

Слова вдруг как-то сами соскочили с губ, пока его сердце дико билось. Гермиона внимательно прослушала и про Лаванду, и про трусость Рона и вопреки ожиданиям Гарри осталась невозмутима.

– Только и всего? – спросила она, когда он закончил.

– Да. Погоди… Ты что, совсем не сердишься? – удивился Гарри.

– На что?

Он немного растерялся, но впервые это не пугало – если Гермиона не сердилась, значит, она и не считала, что он её подвел или предал, а раз так…

– Я и сама уже устала отрицать, что мы не встречаемся, – объяснила она свою позицию. – Могут думать обратное, если им всем это так нравится.