Снежный плен (СИ)

— Этого человека зовут Макс, — зачем-то уточняю я, быть может, просто чтобы произнести это имя еще раз. — И у него нет моего номера.

— Мне совершенно безразлично, как там его зовут. Я распоряжусь, чтобы вечером телефон вернули.

— Спасибо, — бреду в ванную. Вода слишком горячая, но мне все еще все равно.

— Поторопись, Алиса, — заглядывает Давид.

Мне становится неловко от того, что он видит меня раздетой. Прикрываю руками грудь.

— Белье, платье и туфли на кресле, через полчаса зайдет стилист сделать прическу и макияж.

Мне слишком тяжело дается любое общение, и я решаю плыть по течению. Главное, чтобы он ко мне не прикасался. Этого я не вынесу.

Стилист долго ворчит по поводу моих непослушных волос и ограниченного времени. Я, как кукла, молча сижу, не участвуя в процессе. Давид приносит мне кофе.

— Просыпайся, Алиса, просыпайся!

Присаживается передо мной, пока стилист собирает мои волосы в растрепанном французском стиле. Достает большую бархатную продолговатую коробочку. Открывает.

— Это подарок тебе…

Подвеска на цепочке с розовым камнем и такое же кольцо. В тон платью.

— Надень пока вместо обручального.

— Ты выбирал мне подарок из логики, чтобы твоя мама не заметила отсутствие кольца? — доходит вдруг до меня.

То ли все произошедшее, то ли все еще действующие таблетки позволяют мне говорить с Давидом в таком формате, который раньше я даже помыслить не могла, стараясь во всем угодить ему и сгладить многие детали, которые не нравились мне.

— Я просто хочу защитить тебя от ее нападок.

— А раньше? Не хотел?

— Раньше было раньше, — опускает он на секунду глаза. — Теперь все будет по-другому. Я не хочу тебя терять, Алиса.

— В меня вложено слишком много усилий?

— И поэтому — тоже.

Давид очень честный. Спасибо тебе за честность, Давид.

Берет мою безвольную ладонь, надевает на безымянный палец кольцо.

— И еще прошу тебя, сними эти детские колечки…

— … они не нравятся маме, — продолжаю я его мысль, которую он не озвучивает до конца.

— Алиса, я просто хочу…

— … «защитить тебя от ее нападок». Ясно. Я сниму, — киваю ему. Не хочу продолжать диалог. Отстаньте от меня.

— Вот и умница! Я жду тебя внизу.

Мой образ завершен, но, возможно из вредности, я не тороплюсь, допивая свой кофе и разглядывая себя в зеркало.

На губах розовый блеск, густые ресницы… Платье красивое. Очень нежное. И совершенно не в английском стиле, как обычно, хотя и длинное в пол. Наверняка выбирала не Тамара. Розовый цвет с персиковым оттенком. Мой любимый. Платье выбирал Давид — доходит до меня. Спасибо. Возможно, это первый подарок, который он выбрал сам. Чтобы угодить не матери, а мне.

Я послушно снимаю кольца, оставляю их на тумбочке.

Голова кружится от голода, но ничего впихнуть в себя я не могу. Таблетки вызывают тошноту. А может, и не они.

Мы с Давидом едем отдельно от всех. За это тоже я ему благодарна. Но скоро мне предстоит окунуться в семейную атмосферу. Кофе начинает действовать, пробуждая меня от таблеток, и я чувствую тревожность и жгущее давление в груди.

Интересно, если я сбегу, мир не рухнет? Или таки рухнет прямо на мою бестолковую голову?

Мелькают ступени старинного здания, выстеленные ковровой дорожкой. И где-то очень-очень издалека всплывает воспоминание, что сегодня премьера, пресс-конференция с актерами, много знаменитых гостей, пресса… И показ благотворительный, все собранные средства пойдут в фонд… Какой фонд, я не помню. И вспоминаю, что Тамара страстно рассказывала, что в соседней ложе — о, Бог мой! — будет восседать сам губернатор, а в другой… Не помню, кто там… Какой-то министр…

А еще я помню, что очень хотела попасть сюда с Давидом. Сейчас мне все равно. Хотя нет. Я хочу скорее сесть в мягкое кресло и отвлечься хорошей игрой актеров. И что-то почувствовать вместе с ними, чтобы не чувствовать ничего своего.

Родственники уже здесь и стоят полукругом, Тамара что-то вещает. Давид помогает мне снять пальто и подставляет локоть. Послушно беру его под руку, и он ведет меня к семейству. Они что-то там говорят мне — поздравляют, выражают сочувствие по поводу моего плохого самочувствия, делают комплименты. Я рассеянно улыбаюсь, кивая головой.

— Это папа, — передает мне трубку мама, — не может дозвониться до тебя.

— Алло…

— Привет, дочка!

— Привет, пап.

— С днем рождения тебя, принцесса! Счастья… — папа никогда не был многословен.

— Спасибо… Я очень скучаю…

— И мы с Олежкой по тебе тоже! Передаю ему трубку.

Олежка — родной сын дяди Миши, младше меня на четыре года. Отец с ним гораздо более строг, чем со мной, но тот все равно умудряется оставаться веселым балбесом.

— Привет, систер!

— Привет, брозер! — улыбаюсь я.

— Поздравляю… Как там подготовка к свадьбе? Ты еще не передумала выходить за этого зануду?

Я протяжно вздыхаю в трубку.

— А то если передумаешь, обещаю представить тебе политическое убежище на территории своего сарая!

— Спасибо тебе, родной, быть может, и воспользуюсь предложением.

Предложение Олежки немного меня расслабляет и веселит. Закусываю изнутри щеки, чтобы сдержать улыбку, но она все-таки вырывается из-под контроля. «Политическое убежище!» Мне очень надо, да.