Снежный поход

— Вот вам, Василий Сергеевич, и предвестник бури. Мне уже приходилось на своем веку наблюдать, во что превращаются эти невинные лисьи хвостики.

— Ну, что ж, — добавил он после некоторой паузы. — «Будет буря, мы поспорим и поборемся мы с ней». Будем бороться! Предупреди, пожалуйста, механиков и трактористов, пусть подтянутся, проверят крепление грузов — в общем сделают все, что полагается делать в таком случае. Я свожу Петю покормить; потом, может статься, некогда будет…

Проходя мимо вагончика, Козлов бросил взгляд на термометр. Голубой столбик спирта показывал 43 градуса холода. Мороз крепчал.

Быстро проходит зимний день в Якутии. Часам к четырем дня уже прячется солнце и начинают сгущаться сумерки. В горах этот переход от света к тьме кажется еще более быстрым, еще более контрастным. Считанные минуты оставались до захода солнца, и Козлову почему-то очень жаль было расставаться с дневным светом.

Дав указания трактористам, Козлов сел рядом с Соколовым, на первой машине.

Попрежнему недвижимо стояли деревья. Ровным красным светом обливало горы заходящее солнце. Не чувствовалось ни малейшего ветерка.

Ведь говорили же в Большом Невере, что зима в Якутии хоть и морозная, но спокойная, без бурь. Правда, предупреждали, что всякое бывает. Наскочит косматая — ну, тогда только держись.

«Неужели все-таки будет буря?» Козлов недоверчиво смотрел по сторонам. Ведь никаких признаков, за исключением вот этих небольших струек снега, бегущих по дороге. Правда, они настойчиво бегут навстречу колонне, их становится все больше…

Быстро темнело, и в свете фар головной машины все чаще начинали появляться маленькие, виляющие снежные гребни. Теперь они уже не перекатывались лениво по дороге, а стремительно скользили вперед, храбро бросаясь под машину, или, обтекая прицепы, скользили дальше. Больше ничего не менялось, и ветра как будто бы не было.

Соколов внимательно всматривался в лежащую перед ним дорогу, время от времени оглядываясь, не оторвался ли он от задних машин. Мороз проникал через доху, все время раскрывавшуюся от движений. Сильно мерзли ноги. Когда Складчиков сообщил, что продолжительность смены устанавливается теперь в 2 часа, Соколов очень обрадовался. Сейчас он сидел рядом с Козловым, настороженно всматривался вперед и прикидывал, сколько ему остается еще до конца дежурства.

Трактор шел ровно, безостановочно — и вдруг забуксовал.

— Эх ты, неприятность какая! — засуетился Соколов.

Сани стояли как вкопанные, и Козлову было совершенно ясно, что силами одной машины их теперь нельзя сдвинуть — незачем и время терять. Заметив остановку первой машины, вся колонна начала подтягиваться вверх; каждый трактор подъезжал к саням идущей перед ним машины и своей гусеницей подпирал их. Причудливой цепочкой стояла колонна тракторов. Магистраль поднималась все круче и круче. На помощь к первой машине уже подходил «выручальный» шестой трактор.

Прямо над дорогой, где, маневрируя, пыхтели два трактора, нависла огромная серая скала. Упади эта глыба вниз — и не стало бы снующих под ней людей, тракторов, грузов.

В воздухе появилась легкая снежная пыльца, порывистый ветер швырял ее людям в лицо.

Два трактора тянули сани первой машины и не могли их сдвинуть. Можно было расцепить два прицепа и каждый поднять на крутизну отдельно, — но во время остановки снова вмерзли бы полозья и, пожалуй, пришлось бы начинать всю работу сначала.

— Взять на помощь еще один трактор! — распорядился Козлов.

Теперь уже три мощных «Сталинца» втаскивали наверх прицепы одной машины. Впряженные один за другим, они сравнительно легко тянули груз, и только Дудко, Козлов и Складчиков знали, каких усилий, смелости и риска стоит им нырять под идущие тракторы и моментально отцеплять их друг от друга.

Ветер усилился. Неожиданно повалил снег. В несколько минут он плотным слоем забросал дорогу, тракторы, грузы, защищенные от ветра склоны скал. Непроглядная пелена бешено крутящегося снега вплотную окружила машины. Морозный ветер опалял дыхание, жег лицо. Колючий сухой снег бил в глаза, слепил людей.

Вскоре впереди головной машины, в белой густой пелене летящего снега, замаячили две смутно различимые фигуры разведчиков: высокая — Абрамова, низенькая — Пети. На спине у них светились круглые пятна света от карманных фонарей. Занесенный снегом, исхлестанный ветром Соколов вел головную машину, целя радиатором в белую муть между двумя светлячками.

Ветер мчался, дико ревел, в слепой ярости с ходу ударялся в мощные скалы, сотрясал их, кружился и снова мчался дальше. Сухой, колючий, как стекло, больно бьющий в лицо снег засыпал колонну. Сменяя друг друга, валили все новые волны снега, и казалось непонятным, где и когда могло недавно сверкавшее голубизною небо накопить этот бесконечный снежный поток.

«Только бы обошлось без поломок», — думал Козлов, с трудом переходя от одного трактора к другому.

Трудно двигаться в пургу. Согнувшись в три погибели, проваливаясь в сугробы, Козлов добегал до впереди идущих саней, вскакивал на широкий скользкий деревянный брус и отдыхал некоторое время.