Снять проклятие (СИ)

Он навалился грудью на прощально нагретый проглянувшим наконец солнцем парапет, оперся подбородком на руки, разглядывая с высоты смотровой площадки ближние окрестности. Пять лет. Целых пять лет — или всего пять лет? Вроде бы немного, но за это время стихийно возникший посёлок разросся на глазах, маня недовольных, как ночной костёр — комаров. Кто только не просился под руку его милости, от орков до полуэльфов… Он посмотрел на каменный дом напротив ворот: осенний воздух был кварцево-прозрачен, и с крыши Драконьей Башни было видно, как во дворе дома Ржавый играет с годовалым сыном, подкидывая его вверх — счастливый визг мальчишки долетал даже до площадки на крыше. Ржавого, самого завидного жениха для долгомысских бесприданниц, ныне почтенного женатого мужчину, отъевшегося, раздобревшего, уже шутя величали Бургомистром: он не только занимался повседневными делами стремительно растущего поселения, но и вёл дела с зачастившими сюда купцами. Даже Бертран частенько советовался с ним, принимая решения по неизбежным ссорам и спорам: тот неплохо, оказывается, знал гномов, а с вожаком оборотней и вовсе умудрился стать, может, и не близким другом, но приятелем точно. Единственными, с кем он ладил плохо, были остроухие охотники разной степени чистокровности… вернее, нечистокровности, но на эльфов и их половинок-четвертушек нужен был сам господин барон, не меньше, а ещё лучше — владыка Драконьей Башни: прочие были недостойны им даже портянки стирать. Правда, как разведчики они не уступали даже оборотням, а разведка маленькому вольному посёлку совсем не мешала, поскольку осенью традиционно поближе к жилью и собранному урожаю подтягивались разбойники. А ещё смутно беспокоила Бертрана новость о том, что князь Долгого Мыса послал небольшое войско в Белые Увалы, вроде бы в помощь тамошнему правителю. Как это касалось Драконьей Башни — Матерь его ведает, но рыцарская конница при поддержке весьма приличного отряда арбалетчиков была бы слишком серьёзной угрозой для его символического войска, и он приказал оборотням глаз с долгомысских вояк не спускать, пока волки не убедятся, что те идут именно на Белые Увалы.

— Тебе нужен признанный бастард, Берт. Я тоже его признаю, и лучше даже не одного. — Сентуивир подошёл почти бесшумно, только крылья бархатной мантии предательски хлопнули на вечном ветру высоты. — А бастард, признанный обоими супругами — это, сам знаешь, такой же законный наследник, как рождённый в браке.

— Мало тебе меня, хочешь потом возиться с моими детьми и внуками? — Бертран повернулся к нему, обнял, притягивая к себе, тот охотно поддался, скользнул между супругом и парапетом, прижался спиной и откинул голову назад, на плечо Бертрану.

— Неплохой способ чем-то занять ближайшую сотню лет, — хмыкнул Сентуивир.

Они постояли молча: Бертран, слушая радостные детские визги, всерьёз задумался над словами дракона, тот просто стоял, прикрыв глаза, не думая ни о чём конкретно и меньше всего о том, как легко мог бы рыцарь сломать ему шею, перебить прислугу и захватить башню и окрестности в полное единоличное владение. Ветер трепал волосы и мантию, но солнце грело, а ещё сильнее грело тело его супруга, с которым, как оказалось, вовсе незачем было быть сильным, мудрым, многоопытным, а можно было просто расслабиться в его надёжных руках на ближайшую сотню лет. «Очевидно, — лениво размышлял Сентуивир, — люди, гномы, орки и прочие для того и вступают в брак, чтобы иметь хотя бы иллюзию того, что они не одиноки и не будут одиноки в ближайшее время — немаленькое, по их понятиям».

— Скоро день Равноденствия, — проговорил он, растекаясь по Бертрану и зная, что тот удержит, даже если придётся вообще подхватывать супруга на руки. — Пять лет нашему браку. Что тебе подарить? У вас это, кажется, зовётся Деревянной свадьбой? Новую кровать? Попрочнее и повместительнее?

— Змей ты ядовитый, — вздохнул Бертран, процитировав излюбленное ругательство Фриды, — а никакой не дракон. Ты, кстати, знаешь, что если я не буду окучивать всех сколько-нибудь привлекательных особ женского пола, я страшно разочарую всё поселение? Что это за барон, который бабами не интересуется? Не иначе, злой колдун все соки из меня высасывает и варит из них своё зелье вечной молодости.

— Из всех твоих соков меня интересует только один, — усмехнулся Сентуивир. — И вовсе не для зелья.

— А из соков Аира?

— Ревнуешь всё-таки?

— Немного, — нехотя признал Бертран. — Не как твоего любовника, не думай. У вас с ним слишком много общих интересов.