Снять заклятие. Религия как естественный феномен

Это надуманная гипотеза, поскольку вклад языка в генетическую пригодность слишком очевиден. Нас уже более шести миллиардов, мы заполонили планету и монополизировали ее ресурсы, в то время как наши ближайшие родственники - безъязыкие бонобо, шимпанзе, орангутанги и гориллы - находятся под угрозой вымирания. Если отбросить гипотезы о том, что секретом нашего успеха является способность к бегу или безволосость, мы можем быть вполне уверены, что мемы языка были мутуалистами, повышающими приспособленность, а не паразитами. Тем не менее, выдвижение гипотезы напоминает нам, что генетическая эволюция не способствует счастью или благополучию напрямую; она заботится лишь о количестве наших потомков, которые выживают, чтобы произвести на свет внуков и так далее. Народная религия вполне могла сыграть важную роль в 158 Снятие заклятия

размножения Homo sapiens, но пока мы этого не знаем. Тот факт, что, насколько нам известно, все человеческие популяции имели ту или иную версию этого заболевания, не доказывает этого. Во всех известных человеческих популяциях была и обычная простуда, которая, насколько нам известно, не является мутуалистом.

Как долго народная религия могла существовать у наших предков, прежде чем она начала трансформироваться? Мы можем получить некоторое представление об этом, взглянув на другие виды. Очевидно, что птицам не нужно понимать принципы аэродинамики, которые диктуют форму их крыльев. Менее очевидно, но все же верно, что птицы могут быть непонятливыми участниками таких сложных ритуалов, как леки - места брачных встреч, которые иногда называют "ночными клубами природы", где самки местной популяции вида собираются, чтобы понаблюдать за соревновательными выступлениями самцов, которые демонстрируют свои возможности. Смысл леков, которые также встречаются у некоторых млекопитающих, рыб и даже насекомых, очевиден: леки окупаются как эффективный метод подбора пары при определенных условиях.

Но животным, которые участвуют в леках, не нужно понимать, почему они делают то, что делают. Самцы демонстрируют себя и выставляют напоказ, а самки внимают им и позволяют делать свой выбор, руководствуясь "велениями сердца", которые, сами того не ведая, формировались в ходе естественного отбора на протяжении многих поколений.

Может ли наша склонность к участию в религиозных ритуалах иметь аналогичное объяснение? Тот факт, что наши ритуалы передаются через культуру, а не через гены, вовсе не исключает такой перспективы. Мы знаем, что специфические языки передаются через культуру, а не через гены, но существует также генетическая эволюция, которая настроила наш мозг на все более искусное приобретение и использование языка.3 Наш мозг эволюционировал, чтобы стать более эффективным обработчиком слов, и, возможно, он также эволюционировал, чтобы стать более эффективным исполнителем передаваемых через культуру привычек народных религий. Мы уже видели, как гипнотизируемость могла стать тем талантом, для которого был сформирован центр Whatsis, представленный в главе 3. Чувствительность к ритуалам (и музыке) может быть частью этого пакета. Нет никаких оснований полагать, что животные имеют представление о том, почему они делают то, что делают инстинктивно, и люди не являются исключением; глубинные цели наших "инстинктов" редко бывают нам понятны. Отличие нас от других видов заключается в том, что мы - единственный вид, которому небезразлично это незнание! В отличие от других видов, мы испытываем общую потребность в понимании, поэтому, даже если никто не должен был понимать или задумывать какие-либо новшества в дизайне, которые создали народные религии, мы должны признать, что люди, будучи по природе любопытными и рефлексивными, и имея язык, на котором можно сформулировать и переформулировать свои удивления, скорее всего - в отличие от птиц - спросили бы себя, в чем смысл этих ритуалов. Но не все. По-видимому, у некоторых людей любопытство не очень сильно. Судя по разнообразию, которое мы наблюдаем сегодня вокруг, можно с уверенностью сказать, что лишь у небольшого меньшинства наших предков было время или склонность задаваться вопросом о том, чем они занимались со своими сородичами и соседями.