Снимая маску

Мы собрались сообщить об этом Тревору в конце прогона, а труппе – на следующий день. Поймав режиссера, мы прошлись по Ковент-Гарден. Единственным местом, открытым в Великую пятницу, был ресторан «Джо Аллен», да и то почти пустой. Не могу сказать, что обычно дружелюбные официанты обрадовались нашему появлению. Кэмерон заговорил первым. Мы долго и упорно думали. Но то, что увидели, не подходит для сцены. Команда разобщена, все недовольны, а происшествие с Джуди добавило неопределенности. Мы решили отложить шоу. Я активно поддакивал.

Тревор закатил глаза и затем спокойно изложил график завтрашней репетиции и перечислил Кэмерону вопросы, которые нужно было решить до обеда. И на этом все.

В субботу вечером я поехал в Сидмонтон. Сара не приставала ко мне с расспросами, как идут дела. Я принял снотворное, и все, что помню дальше – только ее поцелуй на ночь. Проснулся я только к обеду. Днем я отправился на прогулку и столкнулся с нашим ближайшим соседом Энтони Монтагю. Он владел чрезвычайно успешной инвестиционной компанией Abingworth Securities. История с Джуди Денч разошлась по воскресным выпускам газет, поэтому он поинтересовался, как продвигаются дела с постановкой. Я рассказал ему правду, но добавил, что Элейн Пейдж займет место Джуди, и есть одна песня, ради которой я готов рискнуть всей карьерой. Он спросил, может ли зайти к нам после чая и послушать ее. В следующий вторник я получил чек на пятьдесят тысяч фунтов (двести тридцать три тысячи фунтов сейчас).

К среде мы все еще не видели прогон, который не был бы нарушен какой-нибудь ошибкой. В понедельник вечером Элейн исполнила «Memory» со словами Тима. Кэмерон немного взбодрился и прошептал мне, что пришел конец надеждам Тревора на роялти. У последнего, впрочем, было свое мнение на этот счет. Он считал, что слова Тима заканчивались не утверждением жизни и надеждой на перерождение, а мраком, граничащим с суицидальным настроем. Они заканчивались так: «As I leave you, a shadow of the light I once was, may my memory sleep at last»[78]. Это полностью противоречило идее, которую Тревор хотел донести до зрителей в конце шоу. Очевидно, что он не собирался обсуждать слова Тима и давать ему шанс на переработку стихов, утверждая, что с нашим расписанием это просто невозможно. У нас с Кэмероном не было другого варианта, как уступить ему. Все равно это была хоть какая-то попытка.

Элейн попробовала спеть «Memory» на генеральном прогоне во вторник, сжимая в руках листок с гибридом Райса, Элиота и Нанна, который сотворил Тревор. У нас не было времени отрепетировать ее выход в первом акте, и она по понятным причинам отказывалась учить что-то новое. Поэтому мы решили оставить «Memory», так как уже прогнали сцену. Чем меньше я напишу о сцене «Growltiger’s Last Stand» во время последнего прогона во вторник, тем лучше.

Мы с Кэмероном считали часы до первого предпоказа, как будто шли на казнь. Я прогнал музыкальную часть так хорошо, как мог. По крайней мере, наш оркестр во главе с Гарри Рабиновицем, поддерживаемый Джоном Хизманом, Родом Арджентом и прочими, звучал превосходно. Правда, они были скрыты от глаз зрителей. Джон Непер наконец и успокоился и пришел в восторг от того, как его декорации разместились на огромной вращающейся сцене. Действительно, раньше в театре такого никто никогда не видел. Зрители заходили в зал и обнаруживали, что лучшие места расположены лицом к заднику декораций. Они не знали, что во время увертюры в полной темноте сцена со всеми, кто на ней находится, повернется так, что, когда загорится свет, зал превратится в классический греческий театр. Мы не зря писали на билетах и объявляли, что «опоздавшие не будут допущены в зал, пока он находится в движении». Но мы с Кэмероном знали, что этот момент очень быстро закончится. Никто из зрителей на выходе не освистал нашу постановку.

30 Обтягивающие костюмы, гетры и разделочные ножи