Снимая маску

Не припомню, чтобы еще когда-нибудь я на такой же скорости летел в чужую гримерку. Не хочет ли он стать спасителем наших «Кошек»? Ричард был заинтригован. Он согласился встретиться со мной, Тревором и Кэмероном в Чизике в первый день репетиций. После долгого объяснения того, что нам нужно, Тревор передал Ричарду все свои «каракули», а мы с Кэмероном рассказали о его идее для главной песни. На следующий же вечер нас ждал целый ворох стихов Ричарда для первого номера «Jellicle Songs for Jellicle Cats». Тревор мычал, ахал и хотел внести изменения и втиснуть некоторые из своих «каракулей», но в результате на третий день у нас уже был готов первый номер.

Я подумал, что этот маленький триумф – подходящий момент, чтобы вырвать песню Гризабеллы из рук Тревора. Валери с легкостью могла отказать нам в адаптации такого известного стихотворения Элиота как «Rhapsody on a Windy Night». Заняться этим должен был человек, уважаемый вдовой поэта. Тревор сказал, что больше не может «сражаться с Элиотом». Мы с Кэмероном обсудили проблему со всех сторон и пришли к общему выводу. Стоило рискнуть и спросить Тима Райса, не захочет ли он приложить руку к нашему проекту. Тревору даже по его стандартам понадобилось необычайно много времени, чтобы обдумать идею. В конце концов он решил, что хочет сам попробовать адаптировать стихотворение, а мы можем пойти к Тиму, если нам не понравится результат. Звучало разумно, ведь это он нашел стихотворение. Но, оглядываясь назад, я понимаю, что Тревор с самого начала вбил себе в голову, что все сделает сам.

НАСТУПИЛА ТРЕТЬЯ НЕДЕЛЯ РЕПЕТИЦИЙ. Джилли во всю агитировала, чтобы мы с Кэмероном сходили на концерт ее мужа Питера Ланда, посвященный произведениям Курта Вайля, проходивший в театре «Коттеслое» на Саут-Банк. Чизвик находится в нескольких милях от театра, но, если бы мы пошли пешком, то едва ли успели бы на концерт после репетиции. У Джилли была маленькая двухместная спортивная машинка. Кэмерон сказал, что доберется самостоятельно, так что я быстро прыгнул на пассажирское сиденье. Только однажды, в Феррари, за рулем которой был Роуэн Аткинсон, а на пассажирском сидении Кири Те Канава, я испытывал такой же животный страх. Джилли вела машину черт знает как и по маршруту, которой я едва узнавал. В общем, когда мы остановились у служебного входа театра, я выглядел не лучшим образом. Кэмерона не было видно, так что мы вошли в здание без него.

Все началось достаточно хорошо. Питер производил хорошее впечатление. Проблема была в том, что половину зрителей составляли школьницы. Не могу сказать, что каждый день посещаю концерты Вайля, но даже самые преданные его поклонники согласятся со мной, что подобное мероприятие – это тяжелое испытание для целой толпы беспокойных девочек-подростков.

Питер начал песню, которая была слишком высока для него. «Напряженная» – самое подходящее слово, чтобы описать атмосферу, воцарившуюся в зале. Как раз в тот момент, когда Джилли повернулась ко мне со словами, как прекрасно, что Питер осмелился бросить себе такой вызов, я услышал хихиканье с задних рядов. Я знал это хихиканье. Оно было слишком знакомым. К сожалению, оно раздалось в восприимчивой среде. По всему залу разразился девчачий смех. Я же как обычно был захвачен приступом икоты. Конечно, я аплодировал стоя, клянясь собственными руками задушить тех, кто инициировал эту волну неуважения к музыке Вайля.

В коридоре рядом с выходом стоял Кэмерон. Он излучал блаженство и совершеннейшую невинность хориста, который собирается спеть рождественскую колядку: «Джилли, дорогая, это было просто прекрасно, не описать словами. Питер выступил божественно, а теперь пойдемте выпьем».

«Ублюдок», – прошептал я ему, когда мы направились за кулисы.

БЫЛО БЫ ПРЕУВЕЛИЧЕНИЕМ говорить, что репетиции приносили нам только радость и уверенность, что мы меняем ход театральной истории. Но в то же время по большей части обитателям Чизвика не приходилось увертываться от летящей шерсти. Впрочем, продолжалась борьба между Джилли, которая считала «Кошек» исключительно танцевальным мюзиклом, которого еще не видела Британия, и Тревором, который был в равной степени уверен в своем главенстве и в том, что основой шоу были произведения Т. С. Элиота.