Снимая маску

БЫЛО ЧУДЕСНО, ЧТО МАМА С ПАПОЙ приехали в Нью-Йорк, так я меньше думал о премьере. Ненавижу ожидание перед премьерами почти так же, как сами премьеры. Мы с Сарой сводили отца в собороподобный офис компании Steinway & Sons, где он позабавился с совершенно новой моделью огромного концертного рояля, чье звучание в равных пропорциях совмещало твердость и мягкость. Затем он сыграл рахманиновскую вариацию Паганини. Это был потрясающий момент. Перед нами был самый преданный из музыкантов, играющий с такой страстью, какую я ни разу не наблюдал в нем. И все это посреди выставочного зала. Тогда я еще не знал, что больше никогда не услышу, как играет отец.

Обед прошел за парой коктейлей беседой о том, что Рахманинов чувствовал себя изгоем в Нью-Йорке. Не было никакого смысла показывать маме такие стандартные для приезжих места, как магазины одежды. Она уже прослышала о зоомагазине на Третьей авеню где якобы продавались редкие абиссинские кошки, так что поход туда занял все наше послеобеденное время. Мои родители должны были пойти в «Уинтер Гарден» вместе с Сарой. Я же сел за Берни и Бетти Джекобс и Джерри и Пэт Шонфельд, которые уже примерно представляли, что напишут критики. Так странно наблюдать за зрителями, которые бешено аплодируют, не зная об отзывах, которые уже можно найти, если знать, как. Берни сказал мне, что всемогущий обзор New York Times достаточно хорош, за исключением комментариев насчет хореографии. Когда номер «The Jellicle Ball» практически остановил шоу из-за оваций, я задался вопросом, поменяется ли что-то в обзоре на следующий день.

Если забыть про «Growltiger» (зрителям, впрочем, понравилась эта фальшивая баллада), премьера прошла потрясающе. Я забыл обо всем и наслаждался происходящим, когда Скимблшенкс, кот, к которому я всегда испытывал нежные чувства, сорвал овации. Девушки Макавити Донна Кинг и Венди Эдмид в тот вечер завели каждого мужчину в зале, но кто был действительно потрясающим в тот вечер, так это Бетти Бакли. Когда она закончила петь, зрители поднялись как по команде. Отец обнял меня и сказал: «Я говорил тебе, Эндрю!» Затем сзади подбежал еще кто-то и сжал меня в объятиях.

«Эндрю, я люблю тебя, я так горжусь тобой!»

Я узнал этот голос. Он принадлежал Ричарду Стигвуду. Слезы лились по его лицу. Не помню, ответил ли я. Но могу сказать, что это один из самых ценных моментов в моей карьере.

КРИТИКИ БЫЛИ НЕ В ВОСТОРГЕ. Честно говоря, рецензия Фрэнка Рича оказалась одной из лучших. Она была хорошо продумана, и мне польстило, что он выделил песню «Gus the Theatre Cat» как «лучшую балладу шоу», особенно учитывая тот факт, что «Memory» в исполнении Стрейзанд уже ворвалась в американские чарты и играла буквально в каждом баре.

Я успел обсудить премьеру с отцом. Он согласился со мной, что во время переезда через Атлантику шоу потеряло свое обаяние, а итальянская ария действительно казалась дешевкой. Но он также отметил, что танцы слабоваты. Наверное, Шуберты были правы, что нам не хватает зрелищности, а я зря переживал по поводу каждого нововведения. Несмотря на противоречивые отзывы, «Кошки» быстро стали сенсацией. Едва ли какое-то другое шоу принесло столько же прибыли продюсерам и инвесторам (среди них: Шуберты, Дэвид Геффен, ABC Entertainment и Metro Media Corporation).