Снисхождение. Том 2

Та бойко ответила на немецком, я же тем временем заинтересовался другим. Один из помощников распорядителя подбежал к Зимину и вручил ему, а после и Валяеву по бутоньерке, причем вставлены в них были не цветы, а какие-то листочки.

– Ох уж мне эти забавы, – Валяев повертел бутоньерку в руках и понюхал один из листков. – Что это вообще за растение? На марихуану похоже.

– Это папортник, – пискнула Танюша. – По-моему.

– Папортник, – Валяев глубоко вздохнул. – Папортник. Ну-ну.

И приколол бутоньерку к лацкану пиджака, чуть раньше это сделал Зимин, причем он выглядел довольным. Как видно, что-то хорошее он в этом углядел.

Похоже, что бутоньерки полагались каждому, потому что Марине, которая как раз прошла процедуру идентификации, тоже ее вручили. Правда, ей достался не папортник, а цветок розового цвета, маленький, но красивый.

– Это бегония, – не дожидаясь вопроса, сказала Танюша. – Очень капризный сорт, называется «Элатиор». Выращивать замучаешься. Мы с папкой…

– Да ты еще и натуралист, – Вежлева была недовольна, как видно – невзрачностью бутоньерки. – Все-то ты знаешь.

– Я люблю цветы, – простодушно сказала Танюша, как видно, не распознав интонаций. – У меня дома чего только на подоконнике не растет.

Тем временем очередь дошла и до меня. Что приятно – даже прибегать к помощи Танюши не пришлось, как видно, немного тут было Харитонов.

И бутоньерка не заставила себя ждать, причем мне достался не менее экзотический цветок, чем Вежлевой. В том смысле, что я его тоже не знал. Был он чем-то похож на сирень, такого же цвета, но сиренью не являлся. Я молча показал его Танюше.

– Глициния, – верно истолковала мой жест та. – Надо же, и где его только достали в эту пору? Это не розы или тюльпаны, их специально не выращивают, парковое растение, сезонное.

После этого она назвала свое имя и фамилию распорядителю. И вот тут вышла промашка.

Танюши в списках не оказалось.

Бедная девочка тут же покраснела до корней волос и забормотала что-то вроде:

– Ну вот, я же говорила. Но это ничего, не страшно, я вас в машине подожду. Мне же разрешат в ней посидеть, как вы думаете? Тут не хотелось бы, люди делом занимаются…

– Цыц, малая, – рыкнул на нее Валяев и, навалившись грудью на конторку, как-то очень тихо и страшно спросил у распорядителя:

– Sicher, dass der Name nicht in der Liste ist? (Ты уверен, что ее нет в списках?).

– Спрашивает, хорошо ли были проверены списки, – шмыгая носом, сказала мне Танюша.

– Natürlich! – всплеснул руками тот.

– Und wenn ich nachschaue? (А если проверю?) – Валяев только что за фрак его еще не сграбастал.

– Прекрати, Кит, – остановил его Зимин и протянул распорядителю наше приглашение. – Diese junge Schöpfung mit uns, notieren Sie Ihren Namen, und wir gehen.

– Да ничего, – от Танюши можно было прикуривать, так она покраснела и практически слилась с цветом платья, которое ей подобрала Вежлева. – Честное слово…

– А ты переводи, – потребовал я. – Чего Макс сказал сейчас?

Ее надо чем-то занять, чем-то привычным, чтобы не сорвалась. Голос-то дрожит.

– Он сказал: «Это юное создание с нами, запишите ее имя, и мы пойдем», – исполнила требуемое Танюша.

– Es ist gut, – внезапно согласился распорядитель, изучив приглашение. – Herbert, eine Ansteckblume für das junge Fräulein.

– Он согласился, – изумилась девушка. – И сказал, чтобы юной фройляйн, мне, то есть, бутоньерку принесли.

В бутоньерке, которая досталась нашей спутнице, был цветок, который наконец-то смогли распознать все присутствующие – ромашка. Вот такой странный выбор.

– Sind alle Formalitäten erledigt? (Формальности окончены?) – осведомился Зимин у распорядителя, тот слез с табуретки и снова перед ним раскланялся, давая понять, что да, формальности окончены.

Двое его помощников потянули за какие-то шнуры, и портьера, замеченная мной с самого начала, разошлась в разные стороны, открыв перед нами полутемный коридор, конца и края которому отсюда видно не было.

– Хочу обратно в Москву, – сказал Валяев. – Там всех нет этих… Этих!

Чего именно он имел в виду, я так и не понял, но точку зрения его разделял. Я тоже хочу домой.

И снова штиблеты и каблучки цокали по камням, на этот раз коридора, который и вправду оказался длиннющим, да еще и с кучей поворотов. Я вообще-то был уверен, что в замках коридоры такими не бывают, однако же вот, поглядите-ка. Одна радость – было ясно, что цель все ближе, поскольку музыка становилась все слышнее и слышнее.

Да и огни светильников, развешанных по стенам, в самом начале пути горевшие тускло, по мере приближения к цели мерцали все ярче и ярке. Как этого добились организаторы мероприятия, мне было непонятно, но впечатляло.

Кончился коридор внезапно, мы в очередной раз повернули и оказались на месте. Что до меня – я опять зажмурился. Что у них тут за игры с тьмой и светом, а? Так и ослепнуть недолго!

– Ох ты! – в голосе Танюши смешалось сразу много всего – и восхищение, и удивление, и еще бог весть что. – Это куда же мы попали?

– Туда, куда и шли, – Валяев шмыгнул носом. – Однако, надо выпить.

Я приоткрыл глаза и огляделся вокруг. Ну да, «ох ты», согласен.