Снохождение (СИ)

Гул в ушах стих, колючая вода стекла по телу вниз, ничего не произошло. Она, сновидящая, и дальше созерцала чёрные камни в жутко искаженной перспективе и ничего более. Потом прямо перед нею упала толстенная книга, которую пришлось поднять с чёрной, песчаной земли, но на всех её страницах, отдающих тихим сиянием, было лишь одно слово: «Имя». Имя, имя, имя. На каждой странице.

Пришедшее безмолвное знание оказалось сложно облачить в слова; тем не менее, основная суть стала ясной: с Ваалу-Фреей, безусловно, как и любой Вестающей, можно побеседовать в снохождении; только тайна в том, что совершить это чрезвычайно непросто, и скорее ты сможешь ворваться в сон простого льва и простой львицы, чем достучаться к Вестающей; это будто бы искать кого-нибудь в огромном городе, не зная ни места жительства, ни внешнего вида особы. Безусловно, Фрея доступна, но только для тех, кто знает, как её найти, а остальным путь заказан.

Чёрный мир взимал за свою извечную услугу — верную отдачу безмолвного знания — весьма немалую плату. Чувствуя великое истощение сил, Миланэ было собралась домой, в тело о двух лапах, двух руках и хвосте, как тут снова её начало уносить, но не вверх, как обычно бывает при выходе, а назад и вниз, со сверкающим звоном. Миланэ явно бросало не туда, куда она намеревалась попасть, и это впервые за всё снохождение вызвало ползущий страх, быстро перерастающий в сложнопреодолимый ужас, столь знакомый всем сновидящим. И вот так, терзаемая тревогой, она распласталась навзничь в белом мире сверкающих небес. Миланэ не совершала попыток подняться: ей было хорошо и утомлённо.

Казалось, прошла вечность, как тут над нею склонились две высокие львицы белой шерсти и совершенной красоты. Они присели возле на колени, а Миланэ спросила их мыслью:

«Где найти львицу Фрею, Вестающую Ашаи-Китрах, дочь Сунгов?»

«Их не бывает у нас, к нам попасть с ваших миров — много силы истратить. Им запрещено посещать наш дом», — отвечали они.

«Кто им запретил?»

«Они сами. Им невольно обессиливаться понапрасну, ибо всякая из них страшится одного — перестать вестать».

«Так где найти их?»

«Неоткуда знать — прячутся они».

Миланэ ещё что-то хотела спросить, но её, очевидно, изгнали из сего мира; но зналось — изгнали вовсе не со зла, а от великого сострадания и жалости, ибо останься она там ещё, то не смогла бы возвратиться домой от сей истомы, блаженства и усталости, и так бы погибла, растворившись в Тиамате, а наутро Раттана обнаружила бы свою хозяйку мёртвой в постели, и все бы сетовали, что вон, ещё одна Ашаи умерла во сне — так их забирает Ваал к себе.

Пора домой, не так ли?

Нет, не так ли. Вокруг словно из-под воды — нестройно, туманно и волнисто — явилось то, что Миланэ доселе не видала. Красно-жёлтая «земля». Чернота неба с мириадами невероятно ярких звёзд. Огромное солнце этого мира. Обелиск фантастической, неимоверной высоты, вокруг которого вьются синеватые огоньки.

Осознание стало слабым, будто чужеродным, и она в каком-то смысле прекратила быть собой, превратившись в чистое восприятие. Видение было настолько монументальным, что подавляло любую волю, любое «Я»; и, верно, она так бы и забыла о себе и осталась здесь, если бы не на миг возникшая мысль, что есть где-то такая львица, которую зовут Ваалу-Миланэ-Белсарра. Я? Я! Мне надо домой, я соскучилась по дому, надо возвращаться! И сразу, как только вспомнила о себе, начался знакомый взлёт вверх… наконец-то… домой.

Она понимала, что попала в тот мир по случайности; будто падая с мирового древа, она ненадолго зацепилась на одной из ветвей, к которой в обычном случае не долезешь, и чуждость всего виденного лишь доказывала, что там она была лишь случайной гостьей — там нет ничего хотя бы близко львиного.

Ой-ёй. Здравствуй, мир вязкой серости и слабости внимания. Что вокруг? Тёмный, хвойный лес гор, ничего более; сама Миланэ — на небольшой полянке. То ли сумерки, то ли рассвет — попробуй пойми из-за жидкого тумана.

И всё бы хорошо, но лес пленил, а она давно обессилела. «Может, я на самом деле всё время и жила в сем лесу? Может, вернулась домой?». Вмиг явилась иная личность, иная Миланэ, которая имела свою предысторию и жизнь; оказывается, она — супруга главы небольшого прайда, ушла на ритуальную охоту начала Луны Изобилия и потерялась в слишком далеких землях. И та, что была Ашаи-Китрах, яростно сражалась с тою, которая была первой львицей-супругой, а некая третья, очень тихая сторона её естества, тише вздоха и камня наблюдала за этой борьбой.

Но тут вздрогнула земля, наваждение ушло и сознание Миланэ прояснилось настолько, сколь оно вообще может быть ясным в снохождении.

— Фрея-Вестающая, отзовись мне, Миланэ!