СНТ

Они приезжали на дачу в одно и то же время – ночью, после пробок. Больше всего Римма любила осень и весну, когда ещё не лёг или уже стаял снег. Тогда посёлок встречал их чёрными безлюдными домами, тишиной и пустотой. Только кое-где горели огоньки – там доживали век старики, которых наследники выпихнули в дачный рай.

Осенью из-за соседских заборов раздавался гулкий звук падающих яблок.

Римма ставила машину под соснами – яблонь на участке не было. Ничего, собственно, другого – прежний хозяин не любил цветы и плоды. Крепкий старик, причастный к каким-то оборонным делам, поэтому ему и досталась эта дача. Старик преуспел в науке убивать, а за остальным не следил. Даже за своим стремительным старением – оно было ему неинтересно.

Римма ещё застала его – сухоногого и горбоносого – незадолго до смерти. Он ушёл безболезненно, будто повернул тумблер на своей секретной установке. Дети давно разбрелись кто куда. На родине остался один внук, и сейчас он выгружал с заднего сиденья пакеты.

Посёлок накрыла чёрная осенняя ночь, ещё не холодная, но уже утратившая доброту лета.

За два года роли в их паре давно распределились: она что-то делала на кухне, он разжигал камин.

Всё это наполнялось той буржуазностью, которой ей всегда не хватало, – сытость, здоровье, чистота.

Иногда Римме казалось, что вот-вот и её потянет зайти к кому-нибудь из антикварных соседей. Наверняка у них булькают на дачах самогонные аппараты, и она убежит от тонкого запаха одеколона к сивушным ароматам уходящей натуры. Будет часа два слушать сбивчивую старческую исповедь: знаешь, дочка, в сорок седьмом вывел я этот смертоносный вирус и спрятал пробирку тут, под крыльцом… Что-нибудь такое. Впрочем, она знала, что никогда так не сделает.

Римма приходила с кухни, и они сидели с бокалами, глядя на огонь.

Но в этот раз протяжный механический крик, похожий на крик чайки, разорвал их вечер. В дачный посёлок приехала пожарная машина – кто-то из стариков напутал с проводкой, или он просто неумело воровал электричество.

Одевшись, они пошли посмотреть. Хозяина или хозяйку уже увели к соседям, таким же старикам, пожарные сворачивали свои шланги, а дом парил в темноте мокрыми боками. В воздухе пахло тоскливой затушенной гарью.

Римма поразилась тому, как выглядел её друг, – его било мелкой дрожью. Сперва она решила, что он испугался, но нет, тут было что-то другое.

– Не люблю пожарных, – вдруг сказал он.

– Ты про то, что они воруют?

– Все воруют, нет. Просто была одна история в детстве, неохота рассказывать.

* * *

Они уже вернулись, и Римма стояла перед зеркалом. Зеркало, старое и мутное, но большое, от пола до потолка, отражало её обнажённую фигуру во весь рост. Амальгама кое-где облупилась, и на её месте была чёрная подложка, цензурировавшая изображение.

– Да, это портал, – сказали ей в спину.

– Точно, – подхватила Римма. – В иные миры. И ты в детстве шагнул туда вслед за играющим котёнком, чтобы стать королём на последней линии.

– И попал в странный, бесцветный мир, в котором всё как у нас, только наоборот.

– Я могла бы отправиться туда за тобой.

– Тогда нажми на окантовку справа. Нет, не так. – Он сделал рукой движение – как.

Римма недоверчиво нажала, внутри что-то щёлкнуло, и зеркало открылось, как шкаф. Там и был шкаф – пустой и пыльный. Удивительно, как его встроили в стену. Удивительно было то, что она два года смотрелась в это зеркало, повешенное поверх пустоты.

В пустоте вполне мог поместиться человек: какая-нибудь давно умершая старушка могла прятать тут любовника, пока её муж ковал ядерный щит.

Но никакого скелета перед ней не было – только серые колбаски пыли.

Ночью, утомившись от разнообразных акробатических упражнений, она стала засыпать, но вдруг почувствовала, что зеркало манит её. Римма вновь подошла к нему и нажала на секретную панель. Зеркало открылось, но никакого шкафа сзади не было – за открывшейся зеркальной дверью была гладкая поверхность дерева.

Римма посмотрела на мирно спящего друга, снова потрогала раму и ушла курить в другую комнату, к большому окну. В доме было тепло, и только по тонким веточкам инея можно было угадать, какой холод за стеклом.

Вызвездило.

Римма умела находить только Кассиопею и Большую Медведицу – обнаружила их и успокоилась. Всё это напомнило ей комическое переложение истории Синей Бороды.

Дым висел вокруг неё разводами, казалось размышляя, в какую сторону ему лететь. Римма раздвинула его руками и пошла досыпать. Чуда нет, просто она не сделала нужное движение. Но так или иначе, она не уронила платок в кровь.

Наутро Римма проснулась бодрой, чего с ней не случалось давно.

С запада пришли тучи, дождь всё пытался начаться и не начинался. Это не помешало хозяину запечь рыбу на углях, и завтрак превратился в обед.

– Ты ночью хотела залезть в зеркало, – меланхолично произнёс её друг, сдвигая рыбьи кости на край тарелки.

– Да, что-то потянуло. Ты почему мне раньше не рассказывал?

– Хотел разыграть, а потом как-то забыл.

– Оно не открылось.

– Значит, не надо.