Сны Черного Короля

– Моя фамилия Велес, – произнес я на манер знаменитого «Бонд, Джеймс Бонд!», и сделал рукой жест, по идее обязанный что-то обозначать.

Однако, вопреки ожиданиям, на лице Бабахова не дрогнул ни один мускул. Из чего выходило: либо фамилия ему и впрямь незнакома, либо нервы оппонента слишком крепки. Придав себе еще крохотку важности, я продолжил.

– Понимаете ли, я провожу расследование. Выясняю, так сказать, все обстоятельства, приведшие к смерти Антона.

– Угу, господин Велес, – Федосей сладостно ухмыльнулся. – Свежа говядина, да варится как-то с трудом. Ты мне про ментов только не вкручивай! У тебя вон, высшее гуманитарное из всех щелей лезет. Увы…

Он оказался не так далек от действительности, отчего спешно пришлось перестраиваться.

– Частное расследование, – уточнил я. – Наше детективное агентство…

Однако я был опять остановлен – на сей раз раскатом неудержимого смеха.

– Ха – детективное агентство! Мы сейчас что, ток-шоу снимаем? Эй, оператор, ау!.. Ты где-нибудь за пределами своего телевизора много слышал о них?

Вопрос, который включал в себя утверждение, вернее – утверждение, прячущееся за вопросом, показалось мне не лишенным должного основания. И в самом деле: вспоминая сейчас свои городские прогулки, я никак не мог оживить в памяти хотя бы одну, в ходе которой на глаза попалась такая табличка. Но раз я не имел права вмешивать Олега, как-то надлежало выкручиваться?

– Это не совсем детективное агентство, – еще раз уточнил я. – Дело, собственно, в том, что все мои действия подчинены просьбе одного из родственников Антона, которому, по совместительству так сказать, я прихожусь другом.

– Чьим другом? Антона?

– Нет, родственника.

– Какого родственника?

– Близкого… нет, дальнего…

Я не знал, что и как врать дальше, но вовремя вспомнил журналистскую тетку.

– Это его тетя… Тетя Оля, да.

– Ольгина Карловна?

Федосей посмотрел на меня как-то странно.

– Что-то не верится, чтоб она… Впрочем, передавай ей привет.

– А почему вы назвали ее Ольгиной?

– Потому что ее так зовут. Или ты имел в виду кого-то другого?

– Нет, – поспешил произнести я во избежание неприятного продолжения, – просто я всегда называл ее тетей Олей. Мы – на короткой ноге.

– Ну-ну, – смотря на меня еще более странно, протянул Бабахов. – А хочешь… я тебя в шоу сегодня сниму, а, родственник?

Я уже привык к некоторой внезапности всех бабаховских переходов. И думал – не удивлюсь любому их них. Однако этот, очередной, на мгновение озадачил.

С одной стороны, попасть на телевиденье, конечно, хотелось. Ну, новизна чувств, свет софитов, приобщение к прекрасному, публичность, все такое… С другой – приходилось постоянно держать в голове, что меня, возможно, разыскивают. И в связи с этим показ лица всей стране ничего хорошего не сулил. Логика здравомыслящего человека по крайней мере говорила определенно: откажись. Но в то же самое время… влекло.

Уж каким-то маловероятным представлялся тот факт, что в целях расследования преступления наша милиция будет отсматривать все идущие по телевизору ток-шоу. Навряд ли… Да и я мог подхватить что-нибудь интересненькое.

– Хочу, – сказал поэтому я и посмотрел на Бабахова ясными, как первое большое чувство, глазами.

– Деньги плати, коли хочешь! – отреагировал непроницаемо тот.

Впрочем, не прошло и секунды, расхохотался:

– Шучу! Чего ни сделаешь ради доброго друга Ольгины Карловны, верно? Сейчас тебя отведут. Но помни: разговор не закончен.

Федосей нажал на какую-то кнопку, и вскоре меня действительно отвели.

Я никогда не был, так сказать, вживую на телевидении, и потому с описанием некоторых вещей, с которыми мне привелось там повстречаться, возникали определенные сложности.

Элементарно не хватало знания профессиональной лексики, чтобы очертить хотя бы беглыми штрихами все те предметы, окружавшие меня со всех сторон.

Скажу только, что все было презабавно. Много света, непонятные технические приборы, оживление, движение, суета… Сама студия почему-то напомнила школьный актовый зал. Такое же просторное и светлое помещение, у одной из стен которого шли равномерно возвышающиеся ряды скамеек для телезрителей.

Меня посадили с краю на предпоследний. Дали баночку «Кока-колы», чуть сморщенное зеленое яблоко, бумажный листок, предписывающий, как себя должно вести, и, пока я распихивал все это по карманам, прыснули в глаза какой-то едкой и загадочной жидкостью – отчего те через пару секунд заслезились, а само выражение лица (судя по выражению лиц остальных) приобрело трагичный оттенок.

Придя немного в себя, я вновь огляделся.

Шоу еще не началось. Федосей метался по площадке, где в креслах, о чем-то перехихикиваясь, сидели именитые гости, и проводил с каждым из них инструктаж.

Следом за Федосеем носилась Люсьен – мне почему-то казалось, что она лишь повторяла только что сказанное, исполняя, таким образом, роль чисто акцентирующую.