Сны Единорогов (СИ)

Тай, скованный да пригвожденный, ждал, ждал и ждал, но никто не заходил внутрь, никто не заговаривал с ним, никто не протягивал ладоней, не поил отравленной лаской да такой же отравленной водой, вычерпывая взамен его собственные жизненные соки.

Не понимающий, боящийся, толкаемый в спину звенящими в ушах раздирающими криками, что совсем недавно прекратились, но остались блуждать искаженным эхом в лабиринтовых подземельях, он, поднявшись, стараясь удержаться на ходу, сделал нестойкий ватно-гипсовый шаг…

Затекшие конечности, тут же подкосившись, заставили вновь припасть к земле, калеча и разбивая гаснущее тело, прошитое морозным болевым узором до последней клеточки.

— Ва… лет… Валет… Милый мой… Ва… лет… — выкашляли, трясясь и не сходясь, обескровленные синие губы. На мутные глаза, некогда отмеченные дланью буйного смеющегося леса, навернулись непрошеные слезы.

Чудо, о котором не хватало смелости ни думать, ни просить, внезапно свершилось, осуществилось, пришло! Путь был открыт, оковы насланной ворожбы рухнули, Валет, где-то там сгорающий в пробирающей до костей агонии, мог, наконец, дождаться вымаливаемой подмоги, но он, никчемный горбатый глупец, не мог даже толком пошевелиться, не мог броситься на зов, не мог, просто-напросто не мог ничего!

Душа, запертая в гробу никак не желающей умирать плоти, яростно билась, бушевала, ломала крылья, плакала, клянчила у глухого и немого Создателя выпустить её на волю, только всё так же ничего, абсолютно ничего не происходило…

Пальцы, треснув в ногтях, сжались в слабые трясущиеся кулаки, а после, осатанело вцепившись в землю, стали пытаться подтянуть за собой всё остальное тело, медленным-медленным бесполезным мешком худо-бедно волочащееся по следу.

Хрипло вырыкивая слова никогда прежде не произносимых проклятий, ненавидя себя самого всей силой живой подгрудной птицы, угрожая немощному куску мяса и его же умоляя, Тай полз, полз и полз…

Пока, пробившись сквозь возведенную стену из желания скорой смерти, прочитав все до последней мысли и все до последнего чувства, ушей его не коснулся чуть насмешливый, но вовсе не опасный голос, тронутый сединой серой печали:

— Не стоит торопить её, мальчик… Не стоит торопить Смерть. Однажды ты узнаешь, что она и сама никогда не медлит явиться.

Тай, вырезанной из дерева марионеткой вскинувший голову и прищуривший полуслепые глаза, как ни вглядывался, видел поначалу лишь одну пустоту. Но потом…

Потом, решившись явить себя, из густого черного ничего стали проявляться постепенные очертания мерцающей да багровой рогатой фигуры, за чьей сутулой спиной кривились обрубки заживо истлевающих перепончатых крыльев…

Юноша, всем существом замерев, уставился на пришедшего к нему Дьявола распахнувшимися прояснившимися глазами.

— Не нужно бояться меня, мой мальчик… — шепнула, уловив знакомый и незнакомый одновременно взгляд, лишенная лица тень, осторожно, демонстрируя безоружные обнаженные ладони, тянущая к певчему соловью грубую когтистую руку. — Я здесь совсем не для того, чтобы обидеть тебя.

— Я… не… боюсь… тебя… — нинасколько не задумавшись, молвил в ответ юноша, и Дьявол, мягко заглянувший ему в душу, узнал: он не притворялся, не лгал. Светлая детская сущность, залитая трепещущим белым светом, действительно не ведала страха пред ним. Более того, умываясь высушенными росистыми слезами, она тлела честной жалостью, скорбью и незаслуженным состраданием. — Тебе… больно?..

Дьявол почувствовал, как несуществующего его рта коснулась странная, но сладкая улыбка.

— Нет. Нет… Мне не больно. Я просто умираю, малыш, — тихо отозвался он, притрагиваясь кончиками когтей к нежной коже измученного лика, и по щекам удивительного ребенка, раскрываясь бутонами диких роз, словно бы сами собой заскользили слезы: такие же красные слезы, как и дух растворяющегося старого Дьявола. — Не плачь обо мне, маленький несмышленый птенчик… — Руки, пока еще способные послужить, обхватили не сопротивляющегося юношу, отняли от земли, прижали к еле-еле осязаемой груди, растлевающейся пожирающим небытием. — Сейчас тебе должно сделать кое-что поважнее, чем сокрушаться о том, кто едва ли того стоит. Ты уж прости, что возлагаю это на тебя…

Юноша слабо, но отрицательно качнул головой. Полуживые его руки, с усилием подтянувшись, оплелись вокруг шеи огненного духа, цепляясь пальцами за клочья потрескивающих языками да искрами волосьев.

— Твой друг, как бы ни мстилось обратного, ждет тебя… — прокаркал древлий Дьявол, согревая пламенем преисподней озябшее хрупкое тельце в своих когтях.

Тай, чьи щеки продолжали покрывать дорожки не остывающих алых слез, покорно кивнул.

Дьявол, теснее прижав к себе светящегося изнутри ребенка, взмахнул гаснущими крыльями и, обернувшись потоком обезличенного красного ветра, помчал того к одержимому новообращенному зверю, чей рёв сотрясал и сотрясал рушащийся камнями да надеждами черный дворец.

🐾