Сны накануне лета (СИ)

Фили всегда следил за внешностью и манерами, но сегодня и вовсе был совершенно неотразим. Весь, от золотом блистающих кос, до неброских, но многочисленных колец на пальцах, он сиял. Улыбка его, мягкая и добрая, никому в отдельности не предназначалась, но каждый был ею одарен. Настоящий гномий жених, не то, что младший его братец, лохматый, мрачный и совершенно сумасшедший!

Кили, прокравшись на площадку, стоял у самого входа. Неулыбчивый и на себя не похожий, он замер, напряженный, как натянутая тетива. Как будто ждал чего-то. Не отрываясь, смотрел на старшего брата. Торин и Дис снова переглянулись.

— Что-то еще затевают, — одними губами произнесла гномка.

— Да, — едва слышно прошептал в ответ Торин.

Оба слишком хорошо помнили свою молодость и выходки.

…

Постепенно Фили остался один перед красавицами. Не стесняясь, не отказал себе в удовольствии внимательно рассмотреть их. Отличить смог только несколько знакомых лиц, остальных предпочел распределить по стилям украшений, в избытке надетых на все открытые части тела.

Бриллианты, рубины, сапфиры, изумруды, топазы. Немного аметистов. Зеленая яшма — а, это кузина Гимли, Лоис, чью ободряющую улыбку Фили встретил с радостью. Лоис была давно и крепко влюблена в Финси, и на смотрины пришла поддержать Ори, свою подругу. Неудивительно, что и одета она была попроще других, что ее роскошную, яркую красоту ничуть не портило.

«Спасибо», — поблагодарил взглядом Фили. Лоис ободряюще прикрыла ресницы.

Хороша! И другие хороши. Юные, застенчивые, горделивые, высокомерно неулыбчивые… все типы гномской красоты. У одних на подбородках пушок, другие по ужасной людской моде убирают волосы с лица. Иные подкрашивают скулы, штрихуя несуществующие бакенбарды. У кого-то многочисленные сережки в губах, носу, ушах и даже через бровь — напротив одной такой гномки Фили едва о собственные ноги не споткнулся. Распущенные волосы — вызывающе неприлично. Собранные по традиции волосы, взгляд в пол — смотрите на меня, я-такая-скромная. Прямые взгляды, отведенные глаза. Дрожащие руки, сжатые перед собой. Изысканные позы.

И наряды, один другого необычнее. Фили, немного в глубине души робея, но не показывая снаружи ничего, вдруг ощутил себя идущим вдоль строя войска. Вооруженного до зубов.

Полной тишины вокруг не было, но все заметили, что наследник рассмотрел девушек, и все ждали его решения. Конечно, это совсем не свадьба, это лишь помолвка, могущая перетечь как в близкое знакомство и дружбу, так и ни во что не перетечь. Фили посмотрел на брата, подавая ему знак.

Кили исчез в арке входа. Через несколько мгновений появился оттуда, держа под локоть еще одну гномку. Фили узнал Ори, но в глазах у него темнело, а сердце билось болезненно учащенно. Он ее скорее почувствовал, чем разглядел.

Он узнавал ее. Узнавал ее, пока она, не отрывая глаз от пола перед собой, шла вперед, делая шаг за шагом. В каждом из них был свой смысл и свое обещание. В каждом ее осторожном движении — своя клятва. И не нужно было слов. Простое серебристое платье не облегало, а скорее скрывало ее фигурку, а украшения из серебра и розового кварца не пытались соперничать с роскошью фамильных реликвий богатых наследниц и знатных красавиц. И над прической своей она трудилась сама — между тем, как свидетельствовала перед Торином за Кили и помогала Дори.

Но она была его, его Ори. И платье, и украшения были его. И пушистые непослушные рыжие кудряшки были его, и робкие серые глаза. Фили, стряхнув оцепенение, решительно двинулся навстречу, подхватил ее под руку, спеша развеять ее нелепые опасения последних дней. Больше вокруг не существовало ничего и никого. Даже оторопевшего Торина. Мама, вцепившаяся дяде в руку, что-то сказала. Какие-то ритуальные фразы произносил Балин. Что-то раздраженно, сквозь зубы, выговаривал Даин. Девушки, мало разочарованные, но все-таки немного расстроенные, вернулись к празднованию своей красоты и теперь уже более настойчивому вниманию молодых гномов.

Мир продолжал свое вращение, но Фили и Ори, стоя под руку друг с другом, его не ощущали. Для них этот миг остался бесконечным.

…

Вечер знаменательного дня заканчивался для Торина ничуть не лучше, чем начинался. Во-первых, он был пьян. Во-вторых, и в-третьих — он был пьян. За этими фактами терялись боль в спине и ногах, злость на траты, злость на племянников и неясная тревога за Дис, которая, увидев Фили и Ори вместе, куда-то исчезла, и до сих пор он ее не видел.

— С ума посходили все, — ворчливо сказал Торин, и Балин подвинул к узбаду кружку с элем, — все! Кили приволок эльфийку в Эребор. Остроухую! И ладно бы, просто притащил, что натворил! А теперь и Фили с Ори! Всегда вместе эти два разбойника…даже и жениться в один день надо было…

— Девочка наша, чем тебе не невестка, — мудро рассудил почтенный Фундинул.

— Да я о том, что мог бы он мне сразу сказать, за полдня бы их поженили, никаких расходов на все эти смотрины. Даин теперь злой, как тролль. Как же, отказали его родственницам. И Дис тоже хороша: ходит, как пришибленная, хоть бы сына-то спросила, по душе ему затея эта или нет.