Сны накануне лета (СИ)

Торин помнил совершенно другое. Помнил страшную боль от ранений в последней битве, когда в рот засовывал кулак, чтоб не орать, и бился затылком о спинку кровати. Помнил, как вставал на ноги и выл по ночам, когда ноги никак не хотели слушаться, заплетались, подводили каждые пять шагов. Помнил слова утешения – прошло всего-то две недели, три, месяц… - и то, как все меньше верил утешениям. А ведь они оказались правдой. Помнил отчаяние у ложа Фили, который, бледный и сосредоточенный, спокойно и ровно диктовал свою волю – если паралич вдруг начнет подниматься выше пояса и убьет, и изучал устройство коляски для увечных, на случай, если все останется, как есть.

Много помнил Торин, а вот овец, от которых оборонялся, не помнил.

- Помнишь? – спросила она, и погладила его по плечу, - неужели нет? А как я тебя пьяного волокла как-то… ну ты и дурной был. Лапал меня, как медведь. Мы еще не были женаты, и ты как-то и не собирался.

- Подумаешь, выпил разок, - пробурчал Торин, разглядывая ее руки в своих, - и чем тогда дело кончилось?

- Ох, да ничем, - хихикнула красавица, - еле тебя раздела, уложила, с утра страдал и маялся. Дис была больна, и то пришла ругаться. А ведь я захотела тогда сблизиться с тобой. Только ты сразу заснул.

- А когда же мы успели пожениться? – полюбопытствовал мужчина. Призрак тихо улыбнулся.

- Это тебе теперь решать…

Стой! – но даже во сне он не удержит ее против воли. И все. Тишина и пустота: зеленый луг, шум падающей воды, светлый май вокруг, слепящее солнце. Запах дыма из несуществующей кузницы. Ушедшая греза о несвершившейся мечте. И скользнувшая по рукам молодость, так же легко покинувшая его навсегда.

…

Все чаще Кили выходил из Горы вместе с Тауриэль. Вокруг начиналась весна, и небо, высокое и бирюзовое, стало чище и ближе. Кили из времен года больше всего любил весну. Особенно теперь, когда у него родился особый план, которым он поделился только со своей молодой женой.

- Видишь, там внизу, пустошь? Там раньше были рощи. Дракон сжег их, остатки потом люди вырубили. Хотелось бы восстановить.

Тауриэль, кутаясь в шубу, мерзла на высоте, но с любопытством оглядывалась вокруг.

- А там? – она кивнула на высокогорье, - там тоже что-то растет?

- Росло, - откликнулся гном, - и сейчас есть немного. Сосны. Здесь лучше всего будут расти сосны. Для елей слишком бедная почва: пески и супесь. Если подняться на ту гряду, там будет очень красивое плато, идеально подойдет для сосновых посадок. Хочешь, поднимемся?

- Неужели ты тоже сажал деревья? – удивилась Тауриэль. Кили пожал плечами.

- Было дело. Вишню. Грушу. И орех. А ты думала, я совсем безрукий? – он с хитринкой посмотрел на нее, и тут же обеспокоился, - не мерзнешь? Перчатки тонкие. Нужны рукавицы, я не подумал.

- Подожди с рукавицами, расскажи еще! Ты хочешь здесь посадить лес?

- Почему нет? Горы растут, на горах растут леса, все как надо.

Когда им не приходилось думать о презренном мире материи и телесности, все было легко. Гармонично. Когда вокруг не было никого, и они сами не принадлежали ни народам, ни телам, ни именам. Две души в высокогорье, наедине с небом, бескрайним и одинаково щедрым ко всем. Можно было легко говорить обо всем на свете, делиться мечтами и ошибками, спорить, советоваться, смеяться.

- Ты говоришь, горы растут? – недоверчиво поинтересовалась Тауриэль.

- Конечно! Знаешь, как? – Кили был горд своей осведомленностью, - сначала из земли появляется меловой зуб. Его размывает дождем, он освобождает путь для камня. Потом кое-где прорезываются более тяжелые породы. Землю смывает с крутых скал. А на террасах она остается. Когда гора дышит, бывает, встряхивается – тогда с нее сыплются осколки и ненужные куски. Гора как бы линяет.

- А что тогда такое землетрясение?

- Ссора корней гор, - не задумываясь, ответил Кили, - они простираются далеко под землей, даже на плоскости, где мы их не видим и не ощущаем. Они плывут по огненному морю, по крови земли. Но мы никогда их не достигнем, они слишком глубоко. Их видно только там, где вулканы выходят на поверхность.

- Вулканы? Плюющиеся огнем? Что может быть хорошего в огнедышащих горах?

- У них просто тяжелый характер…

Тауриэль засмеялась. Кили просиял: давно он не слышал ее смеха.

В остальном это был самый обычный день. С утра Тауриэль помогала Ори в библиотеке – они обе нашли для себя занятие с книгами. Кили был занят своими планами по восстановлению кедровых сосен на клонах Горы. После обеда он и эльфийка любовались Пустошью, планируя посадку нового леса. Тауриэль вслух мечтала об обустройстве в своей оранжерее, которую Кили закончил за четыре дня. Вечером их ждал ужин в кругу друзей и родственников – Гимли, Финси, Фили, которые добились больших успехов на четвертом жилом ярусе, и смогли верно рассчитать расход материалов для пятого.