Сны о красном мире

– Помню, дана. Глупая была, нельзя было смотреть. А сейчас и подавно не стану. Ты другая теперь. Сияешь, тепло и ярко, глаза слепит, только свет слишком сильный для одной. А я и вовсе сгорю, если прикоснусь. – И прикрыла глаза, словно и правда на яркий свет смотрела. – Я одежду принесу и сапожки. Скоро к границе подойдем.

Милия осталась одна. Хлопало не пристегнутое полотно клапана, от входа поддувало холодом, поскрипывали ящики. Девушка потянулась к коэну и поделилась силой, заново наполняя почти пустой накопитель в основании. Светильник вспыхнул, резко очертив тени, что-то щелкнуло, толстостенная металлическая чаша с фигурными насечками и двумя ушками по краям в которой покоился шар-светляк, покрылась трещинами и рассыпалась на мелкие осколки. Коэн, лишившись удерживающего его основания, взмыл вверх и остался висеть под выгнутой крышей, его подтягивало сквозняком то к одному краю тента, то к другому.

Заглянула, Касандани, молча покосилась на коэн, оставила вещи. Милия быстро оделась и тоже вышла наружу. Словно издалека пришло ощущение сжимающейся пружины. Повозки втягивались на вымощенную камнем небольшую площадь, выстраивались в ряд. По другую сторону площади стояло несколько строений, похожих на склады, а уже за ними начинался небольшой поселок. Караван встречали несколько мужчин-сойлийцев и девушка с вьющимися волосами – черные пряди вперемешку с рыжими – полукровка из Тени.

Я-мы – обозначился в сознании туман, давая понять, что Сарк тоже пришел в Тер.

17

Почти два месяца. Один он провел в Сор-О, второй в Осате. Город почти пришел в себя и смирился с количеством пришлых людей. Беженцам здесь было проще, шорные и кожевенные мастерские, портняжные и швейные артели охотно брали работников. Корона платила всем, кто готов был работать на армию. В бывшую столицу мод теперь везли сукно и шерсть, а не шелк и бархат, кожи и войлок, вместо лент и кружев.

Пострадавший от нападения дарконов дворец не восстанавливали и теперь рядом со светлыми стенами, уцелевшими под куполом, щерилась обломанным зубом башня Невесты, а примыкающее к ней крыло смотрело на остатки парка проломами стен, выбитым окнами, выло сквозняками брошенных коридоров с закопченными стенами. Терраса лишилась перил и части пола, как будто чья-то гигантская пасть отхватила от дворца солидный кусок. Чтобы пройти к арке, ведущей к полуразрушенной винтовой лестнице, следовало держаться подальше от края провала, камни все еще осыпались. Если стать в проеме, можно было услышать, как поет башня. Он и слушал, опираясь спиной о камни арки, не заботясь, что плащ давно испачкан, это помогало освободить забитую рутиной голову.

Ветер играл длинным ворсом воротника. И когда гладкий пепельно-серый берсий мех касался щеки, можно было представить… На лицо упало холодное и тут же стекло водой. Снег. Рано. Он не долетал до земли, таял еще до того, как коснется побуревшей травы и оголившихся деревьев, зато на закопченные стены ложился хорошо, скрывая черноту и грязь пуховым покрывалом.

– Наместник, – позвали с другой стороны террасы.

Почти такой же, как у него плащ, только воротник черный, почти сливается с волосами, делая белое лицо похожим на сафский фарфор, даже румянца нет – кто еще кроме Камилла мог его тут обнаружить! Дан Глисса оторвался от стены и нехотя покинул место уединения. Пробрался вдоль пролома, оставляя на тонком розоватом полотне темные кляксы следов.

– Нигде от вас не спрятаться.

– Выдвигаемся, вы сами просили позвать, как все будет готово, – отозвался Камилл.

Лорд кивнул, но идти не спешил.

– Только я не говорил, где буду.

– Милия тоже никогда не говорила. Это была такая игра. Но в башне ей нравилось больше всего, – сказал Сон. – Идемте, холодно и снег.

– Скажите, советник, этот Мастер Солар, кто он ей?

Камилл пожал плечами, но дан Глисса был более чем уверен, что сойлиец знает. Знать и не знать хотелось одинаково сильно.

Спустились вниз. Лошади похрапывали, прядали ушами, стряхивая падающие снежинки, жарко выдували ноздрями облачка пара. Кротт50 лорда стоял спокойно, словно снег его вообще не беспокоил. Покосился алым глазом, игриво прихватил за край плаща, когда Дан Глисса садился в седло. Наместник легонько щелкнул животное по уху, похлопал по длинной лоснящейся шее, поднял меховой воротник, пряча от снега и холодного ветра затылок, и дал знак выдвигаться.

Лорда сопровождало несколько человек личной охраны, советника четверо таких же белокожих и черноглазых всадников, молодых с серьезными лицами, отстраненных и молчаливых, словно им отдельным указом было запрещено открывать рот без дозволения старшего. Хранители Знаний, не Мастера Пути, как Камилл, но они должны были помочь со скорейшим перемещением. Еще несколько сойлийцев ждали за городом с телегой чуждых механизмов, работающих непонятно как и от чего. Будучи собранными в цепь эти приспособления лишали бездушных единства, и справляться с ними становилось легче.