Сны о красном мире

Благодушие лорда пропало, едва тот услышал имя девушки. Сида, Исида, рабыня, подаренная Милии и пропавшая вместе с ней ночью перед венчанием. Выходит, растерянность ее была другого толка, не от смущения, испугалась, что узнают. Он узнает. Горянка, глаза раскосые цвета темного чая, тонкая шея, тяжелые косы, вернулась с подносом с парящим чайником и чашками. Поднос чуть подрагивал, и девушка спешно его поставила.

– Откуда такая? – лукаво улыбнулся Альд, глядя на хозяина лавки.

– Работница моя, давно уж. Жена болела, не могла помогать, вот и взял. А потом и оставил, проворная и в пекарне от нее толк, сговорил за племянника. Помру, им и останется дело, своих детей нет. – В охотку болтал мужчина, развлекая посетителей и заворачивая крендели в хрустящую бумагу. – Извольте, ваша светлость.

Сверток был с поклоном преподнесен Альду. Камилл со странным выражением на лице протянул пекарю несколько монет, но тот отчаянно замахал руками, отказываясь от платы.

– Узнал?

– Конечно, узнал, ваша светлость, – снова поклонился мужчина. – И вас, и советника. Мы же пришлые, давно здесь. Как не узнать.

– Спасибо за угощение, почтенный.

Прежде чем дверь, звякнув колокольцем, закрылась за спиной, дан Глисса услышал, как хозяин распекает продавщицу за отсутствие почтительности. Камилл все же оставил деньги на стойке перед уходом и теперь косился на задумавшегося лорда. Кротт почуял сдобу и потянулся к свертку. Альд выудил крендель, еще горячий, блестящий от сладкой глазури и посыпанный мелкими зернышками, откусил, скормил остаток лошади и вытащил второй.

– Не желаете?

Камилл пожал плечами и согласился. Крендель был теплый, вкусно пах и, к тому же, он за него заплатил. Бурая кобыла Сона тоже заинтересовалась и, не дождавшись угощения, выхватила кусок прямо из рук, за что была щелкнута по храпу.

– Та девушка в лавке… – заговорил Альд

– Да, я тоже узнал.

– Странная встреча.

– Бывает, – отозвался сойлиец. – Теперь вы достаточно нагулялись, ваша светлость или еще выходы в народ планируете?

– Пожалуй, на ближайшее время достаточно, – помрачнев лицом, ответил лорд, словно сама мысль о возвращении во дворец, была ему неприятна.

После обеда должен был явиться с докладом секретарь казначейства, что уже само по себе не сулило легкого времяпрепровождения, ждали его личные секретари с горой бумаг на утверждение, а еще во дворце было не слишком много мест, которые бы не напоминали Альду о жене. Даже мысленно называя ее так, дан Глисса удивлялся несуразности звучания. Глупое слово совсем не передавало того, кем для него была Милия. И слишком мало времени они провели рядом, чтобы он сам до конца это осознал. Он говорил «убежище» и прятался рядом с ней от мира и от себя. Отдал ей часть души и свое сердце? Так говорят поэты, но он не поэт, да и не так все, словно есть странная связь помимо влечения духа и плоти, связь, оттененная золотом, рождающая странные сны и видения.

В одном из таких снов он стоял на краю разрушенной башни в горах. Внизу, в разломе, облизывая острые скалы, клубился красный с багровыми прожилкам туман. По краям проглядывали остатки строений, и дан Глисса точно знал, что башня эта и разрушенный город больше не существуют, рухнули в расширившийся разлом точно так же, как города Кеамаккайи, Венлола и Фенса. В другом сне с ним на башне был Мастер Иллюзий. Сарк сотворил из тумана комнату, сел в кресло и молча смотрел на Альда. И лорду казалось, что что-то звучит на краю сознания, вибрируя и раздражая, тогда он делал шаг в иллюзорное окно и оказывался в знакомой темноте, где на расстоянии вдоха была она, часть души, хранитель сердца и убежище.

Якорь, – пробился в сознание образ, неся с собой ощущение чего-то большого, тяжелого и основательного, постоянного.

– … много вариантов развития. Сначала я решил, что ты якорь, теперь не уверен.

– Назови тогда и себя, раз решил развешивать ярлыки.

– Гай Ринар Сарк, Мастер Иллюзий…

Свет чужой, прозрачный, несуразные зеленые деревья, скамья и Сарк в странной одежде, чуждый и чужой миру не человек.

– Остались прошения, ваша светлость, – дан Кено держал папку, листы бумаги разного качества выглядывали из нее углами, толщина папки угнетала.

– Разделите по степени неотложности. Самые срочные сейчас посмотрю. Дан Керт уже здесь?

– Ждет в приемной.

– Пусть его проводят в обеденную залу, я сейчас буду.