Соавторы

– Мань, тебе нужна смена офисной одежды. Ты же не сможешь ходить каждый день в моём костюме, – после бурного ликования выдала Белка.

Она была, безусловно, права – просто необходимо срочно раздобыть одну базовую юбку и пару блузок на первое время. И хотелось ещё брюки, но наш бюджет их уже не потянул бы. Эх, почему я не попробовала устроиться к айтишникам? У них, как мне известно, ходи в чём хочешь – хоть в джинсах, хоть в свитере а-ля «привет, лыжня».

Я взяла из ящика отложенные на непредвиденные расходы деньги и вышла из квартиры.

Во дворе соседские дети играли в смерть и делали это талантливо. Их было трое: две девочки, чёрненькая и рыженькая, и белобрысый мальчик, всем лет по шесть-семь. Штанишки, футболочки, кепочки-панамочки, верные приметы тёплого северного мая. Бежевые тонкие ручки и ножки, не обласканные загаром бережливого питерского солнца. Белая капустница лежала на импровизированном одре из песка, мальчик стоял рядом, держа коробочку из-под йогурта. Чёрненькая девочка гнала его назад:

– Крышка нужна для гроба, принеси крышку!

Мальчик убежал и сразу же появился с пластиковой бутербродницей в руках. Наверняка взял на кухне без спросу. Ну, для благого-то дела не грех…

Дети положили бабочку в гробик, постояли, повздыхали.

– Ты была хорошей бабочкой, – сказала, наконец, чёрненькая. – Пусть земля… это… забыла!

– Сладкой? – подсказала рыженькая.

– Точно! Пусть земля тебе будет сладкой! – радостно воскликнула чёрненькая.

Вырыли ямку, положили гробик, сверху насыпали курганчик и по кругу натыкали клевера и мать-мачеху.

Снова постояли, сложив на животиках кулачки. Помолчали. Мальчик выпятил нижнюю губу, всхлипнул пару раз, рыженькая расплакалась.

Сердце моё разбилось.

До магазина я так и не дошла, решив пойти завтра после работы вместе с Белкой. Всё равно я ничего не понимаю в деловых стилях. Да и бабочкины похороны что-то душу разбередили.

Про утро следующего дня литературный классик написал бы, что оно выдалось сумрачным. А я не классик, поэтому для меня утро просто выдалось. Выходить из дома мне надо было в восемь, будильник я завела на пять тридцать: нужно было время привести гнездо на голове в порядок, одеться, запихнуть в себя завтрак (иначе меня укачает в маршрутке), ну и попрокрастинировать, конечно. Макияж я не жалую, но чёрт меня дёрнул немного подвести глаза! Ушла уйма времени, чтобы всё это смыть, я намочила блузку, и Белка долго сушила её феном. Когда мы глянули на часы, было начало девятого, и я рванула из квартиры, забыв документы, которые меня просила захватить Илона.

Но, видимо, звёзды сложились в этот день удачно, и от Рыбацкого до центра я добралась за рекордные сорок пять минут.

Надо сказать, что для тех, кто придумал офисы, уготовлена отдельная сковорода в аду. Я почему-то думала, что если я секретарь отдела, то буду сидеть где-нибудь в закутке, под дверью приёмной или, на худой конец, в небольшой комнате, которую мама с отчимом называют «канцелярия». Но Марианна Витальевна выделила мне стол в общем зале. Я не понимаю, как можно проводить дни, сидя в огромном помещении и будучи отгороженным от коллег тоненьким заборчиком-перегородкой в полметра высотой, пришпандоренным к краю стола. Такая интимная близость с соседями будила во мне дремлющего клинического мизантропа. Коллеги все пахли чем-то: тётка справа – тяжёлыми вечерними духами, парень слева – мятной жвачкой и немного по́том, мой визави – пирогом с капустой. В воздухе курилась суета, раздражение и – как я почувствовала – негласное единение против руководства, особенно против Марианны Витальевны. Меня выручала маска дебильной девочки, которую я как интуит заранее напялила. Меня не трогали. Временно.

Марианна Витальевна была исключительно хороша, уж не в честь ли моего выхода, как ехидно заметил мятно-потный парень. Безупречной кройки костюм (я даже представить себе не могла, сколько он мог стоить) сидел идеально, а я всегда подмечаю такие удивительные совпадения плоти и ткани: ничего не топорщится, не обтягивает, не собирается в мелкие складочки сзади и не болтается. И с косметикой и укладкой было полное волшебство – как если бы поколдовали голливудские визажист и парикмахер. Я представила, сколько у неё времени ушло с утра на приготовления себя к рабочему дню, и подумала, что даже если б мне не то, чтобы встать в пять тридцать, как сегодня, а вообще с вечера не ложиться, я бы всё равно не достигла такого идеального товарного вида. Впрочем, Марианна Витальевна наверняка жила не в Рыбацком, а где-то в центре, на Фонтанке или канале Грибоедова – где ещё такие королевы обитают? – и прогулка десять минут до офиса (а не маринование в плотно забитой маршрутке) наверняка добавила ей, выспавшейся, в отличие от меня, этот естественный персиковый румянец на скулах. Я попыталась также пофантазировать, что могло быть у неё с Лёшкой и как именно, и вообще не могла свести их в своей голове вместе. Ну совсем никак.