Собачий поцелуй (СИ)

Церемония проходила в крошечной часовне, что примыкала к фамильному склепу Розье. Некоторые чистокровные семьи до сих пор чтили древнейшие традиции волшебников, корнями восходящие к средневековью и тесно связанные с кельтами, так что Долохов отыскал друида для свершения ритуала. Хотя Оливия хорошо помнила, что похороны матери были выдержаны в классическом европейском стиле, без всяких «штучек», но мировоззрение Волдеморта и Пожирателей Смерти предполагало возврат к истокам, к настоящей, природной магии и отказ от всего, позаимствованного у маглов. Они презирали их традиции.

Погода была под стать событию: пасмурная и мрачная. Свинцовые облака висели низко, то и дело с неба проливалась неприятная ледяная морось. Холод стоял собачий, и Оливия была рада укрыться от всего этого в тёплой и светлой зале. Помещение было довольно маленьким, и гости толпились внутри, пытаясь рассредоточиться вокруг алтаря. Оливии полагалось стоять в первом ряду, подле отца, так что ей пришлось пройти мимо всех, выдержать их взгляды, полные сочувствия, искреннего или же напускного. Она набрала в грудь побольше воздуха, сжала кулаки и сделала шаг, затем ещё один. Каблуки ботинок гулко стучали о камень, и каждый раз ей казалось, что сейчас её нога не найдёт под собой пол и провалится в пустоту. Идти было как никогда тяжело.

Её кузины Нарцисса и Белла с мужьями стояли позади всех, дальше — тётка Друэлла, сестра отца, которую Оливия терпеть не могла, и её супруг Сигнус (наименее любимый дядя Сириуса). Здесь были однокурсники Эвана: два молодых человека, чьих имён Оливия не помнила, и заплаканная девушка. Та самая, с которой он танцевал на выпускном балу и с которой они потом ехали в карете. Кажется, её звали Агата. Светлые волосы украшала чёрная сеточка, под глазами размазалась тушь. У дальней стены стоял низкорослый мужчина с длинной бородой, как у Дамблдора, и в белоснежном балахоне, его лицо скрывала тень от капюшона. Он слишком сильно выделялся на фоне чёрных траурных мантий остальных.

Оливия совершила последние шаги и остановилась рядом с отцом. Долохов стоял по другую сторону от Кристиана, он был единственным здесь, кого девушка привыкла видеть во всём чёрном. Это был его любимый цвет. Отец сразу же вцепился в ледяную ладонь дочери, она сжала его дрожащие пальцы в ответ. Оливия подняла взгляд, и в груди противно заныло. Каменный алтарь, по краям исписанный завитушками рун, оказался слишком близко, и теперь она отчётливо могла видеть профиль своего старшего брата. Черты его лица заострились, тёмные волосы были аккуратно уложены, неестественный румянец украшал бледную кожу.

Друид отлично поработал над его внешним видом, можно было даже подумать, что он всего лишь спит, но от этого Оливии становилось только хуже. Эван был завёрнут в белый саван, на его груди лежал венок из веточек кипариса{?}[ У многих народов кипарис – дерево грусти, печали, смерти.]. В чашах курились благовония: терпко и сладко пахла рута{?}[Издревле это растение использовалось в магической практике у разных народов, в т.ч. для окуривания больных, для церемоний погребения. ], в контраст ей по помещению разливался свежий хвойный аромат, исходящий от тлеющих еловых веток{?}[По народным поверьям ель препятствует возвращению духа умершего.]. Всюду горели свечи. Белёсая дымка постепенно заволокла часовню, делая всё вокруг ещё более нереальным. У Розье начала кружиться голова, хотелось выйти на свежий воздух, но это было бы неуместно, так что ей оставалось только терпеть.

Полился поток малопонятной для Оливии речи — друид начал церемонию прощания с чтения особых заклинаний. Он говорил на одном из кельтских языков, но Розье не имела понятия, на каком именно. Девушка лишь периодически улавливала знакомые с уроков Древних Рун слова. Символы на алтаре вдруг вспыхнули голубым свечением, а затем плавно погасли. Волшебник смолк. Он взмахнул палочкой, и тело Эвана слегка приподнялось над алтарём. Друид двинулся по узкому переходу, соединявшему часовню со склепом; гости поднялись и последовали за ним. Эван медленно плыл впереди всей процессии.

Оливия двигалась машинально, продолжая держать отца за руку. Скрипнула дверь, открывая перед ними тёмное помещение. Пахнуло затхлым, застоявшимся воздухом. Долохов наколдовал свет: на стенах зажглись несколько факелов. Раньше здесь было только три саркофага — для родителей Кристиана и для Марион Розье, а теперь появился четвёртый. Точно такой же, как и остальные, только открытый. Друид плавным движением кисти опустил тело Эвана внутрь мраморного гроба. Родственники столпились вокруг, Оливия оказалась прямо перед мёртвым. Ей вдруг жутко захотелось коснуться его, но она не знала, было ли это уместно. Волшебник в белом достал откуда-то палочку Эвана и вложил её в его руку. Палочке полагалось покоиться вместе с хозяином.

— Да примут его Мерлин и Моргана! — провозгласил друид.